Млечный Путь, 21 век, No 2(47), 2024 - Наталья Владимировна Резанова Страница 39

Все они - мужчины рода Толедо - были причастны к тайне. Отец Хуана нашел записи своего отца, тот, в свою очередь, разбирая семейный архив, нашел путевые заметки, дневники вице-короля Перу генерала Толедо.

Хуана прошиб пот от этих мыслей, и он даже сел на койке от пронзившей его мысли, что это боги инков мстят каждому, кто прикоснется к тайне священного золота. И он, резким движением сбросив одеяло, подбежал к шкафу, где висел его форменный сюртук. В глубоком кармане парадного выходного сюртука лежал маленький плачущий божок, с которым Хуан почти никогда не расставался после того, как нашел его под записной книгой отца.

Если бы Хуан закрыл глаза и, не глядя, поступил, как задумал - выбросил божка в иллюминатор идущей на всех парусах "Розали", его не постигла бы участь всех мужчин рода Толедо. Но... Он выхватил из кармана божка древнего народа Чиму и в рассветных лучах восходящего солнца золотое тельце ослепительно блеснуло, и божок так горько улыбнулся Хуану, что нельзя было не замереть перед его красотой и утонченностью.

В рассветных лучах вчерашние страхи показались не такими страшными, а цель стала заметно ближе.

Никогда раньше так сильно не болели ноги. Нечел решил все же подняться с циновки и навестить славный погребок в порту. Там можно было выпить рюмочку-другую кокосовой водки, узнать новости, поглазеть на матросов со всех морей мира. В этом шумном и тесном месте можно было забыть о старости, болезнях и хотя бы на несколько часов вновь почувствовать себя молодым и сильным.

Хозяин погребка, толстый Вечел, всегда был рад завсегдатаю и освобождал Нечелу лучшее место, доставая из своих запасов крепкое питье с запахом кокоса. Сегодня ветер с океана гнал серые неприветливые тучи, и кости Нечела разболелись не на шутку. Но до погребка было уже рукой подать, да и поворачивать в одинокую хижину не хотелось.

С трудом преодолев десять ступеней, ведущих вниз, Нечел вошел в полутемное, пахнувшее невыразимой смесью английского эля, немецкого шнапса, японского саке и чего-то еще не менее приятного, помещение погребка. Толстый Вечел приветливо кивнул Нечелу, не прекращая разливать пиво по кружкам какой-то подвыпившей компании матросов.

Нечел тяжело опустился на стул в своем любимом уголке напротив маленькой двери на кухню и довольно улыбнулся. Как хорошо, что есть на свете такое уютное, приветливое место, куда можно вот так просто прийти и посидеть, мечтая, слушая, глазея, и как хорошо, что он сегодня сюда добрался, несмотря на ноющие с утра ноги.

Вот уж поистине наказание ему за грехи - то, что никогда прежде не подводило его в молодости, то, чем он зарабатывал себе на жизнь, его ноги, сейчас совсем отказываются ему служить. Нечел углубился в свои мысли, перебирая грехи, за которые Аллах мог так наказать его и не заметил, как к нему подошел толстый Вечел. Широко улыбаясь, хозяин погребка традиционно хлопнул Нечела по еще сильной необъятной спине и задал свой обычный вопрос:

- Как твои дела, Птицелов?

После того давнего восхождения на вулкан Царатанана лет двадцать пять назад, в кратере которого ученый француз выкопал гигантскую птицу, друзья Нечела стали называть его Птицеловом.

Француз за своей находкой не возвратился - поговаривали, что ученый Париж не поверил его рассказам, записям, зарисовкам. Было ли это правдой, неизвестно, но птица, скорее всего, так и осталась лежать под слоем пепла и снега в кратере, и только это прозвище напоминало порой Нечелу о том подъеме на вулкан, после которого к нему крепко приклеилось это - Птицелов.

В ответ на вопрос Нечел слабо махнул рукой, выражая жестом и свою ежедневную одинокую беспросветность, и ночные боли, которые доводили его до отчаяния, и тяжелую старость, которая уже смотрела в глаза.

Вечел участливо покивал головой, налил в маленькую рюмку обжигающей жидкости и, нагнувшись к самым глазам Нечела, заглянул в них с неподдельным участием.

- Я уж хотел послать к тебе доктора, думал ты совсем свалился с ног, - сказал Вечел.

- Это все погода, - постарался ответить без боли в голосе Нечел, зная, что лукавит, не в погоде было дело.

- Тут на днях один моряк весь вечер расспрашивал меня о том, не слыхал ли я чего-нибудь о большой птице в кратере вулкана, и сулил за мой рассказ деньги. Я сказал, что сам не знаю о ней ничего, а вот человека, который видел ее, знаю. Теперь он заходит сюда каждый вечер, чтобы встретиться с тобой. Думаю, придет и сегодня. Мой тебе совет, возьми с него за рассказ немного денег - будет тебе на лекарства, а потом я угощу тебя неплохим ромом.

Вечел еще раз шумно хлопнул Нечела по спине и пошел к себе за стойку, успокаивая по пути расшумевшуюся компанию молодых матросов.

Нечел выпил уже вторую рюмку терпкого зелья, которое приятно согрело его и увело в далекие воспоминания. Боль в ногах почти не беспокоила, и он вытянул их во всю длину, облокотясь о спинку стула, и слегка прикрыл глаза. Шум в погребке не беспокоил Нечела - он давно привык мечтать и вспоминать под воркотню подвыпивших матросов.

В этот вечер шумная компания рано покинула погребок, и установилась сумрачная, успокаивающая тишина. Нечел не успел еще полностью окунуться в мир своих грез и воспоминаний, как Вечел тронул его за плечо и указал на высокого светловолосого офицера, который одиноко сидел у соседнего столика:

- Птицелов, этот человек хочет поговорить с тобой, - сказал толстый Вечел и, нагнувшись почти к самому уху, прошептал Нечелу:

- Не будь глупцом и лови свое счастье. Проси у него деньги за свой рассказ. Раз он приходит сюда ради этого, значит, ему это зачем-то надо.

И, как ни в чем ни бывало, толстый хозяин погребка смел передником несуществующие крошки со стола Нечела и пригласил за него высокого морского офицера с молодым лицом и пронзительными, горящими внутренним огнем черными глазами.

Испанец, - отметил про себя его быструю манеру поворачивать голову и учтиво кланяться Нечел и не ошибся.

Хуан уже несколько дней поджидал этого рослого негра, который, по слухам, видел исполинскую птицу. Предстояло выяснить у него, видел ли он яйца птицы, и если да, то где они сейчас. Вставая из-за столика и направляясь к соседнему, за которым сидел седой негр, Хуан прямо-таки напоролся на колючий, изучающий взгляд и понял, что разговор у них будет не из приятных.

- Добрый вечер, сеньор!