Больные души - Хань Сун Страница 17

Затем на экране показалась старлетка с огромными глазками и остреньким подбородком. Девушка соблазнительно молвила:

– Я – и сильный, и слабый человек. Знаете, чего не хватает девушке, в руках которой сконцентрирована вся власть? – Я напряг все ментальные силы, пытаясь представить, что бы это могло быть. Но вопрошающая не замедлила с ответом и процедила сквозь зубы: – Ей не хватает идентичности. Попробуйте идентификатор личности по отпечаткам пальцев на основе технологий микрофлоры. По отпечаткам пальцев вы о себе больше узнаете, чем по радужной оболочке глаза!

На меня будто снизошло озарение. Да-да, только в больнице становится понятно, какое положение занимает тот или иной человек, кто он как личность. Больница – остров посреди огромного океана, который несет на себе множество людей, чье существование на этой земле мимолетно. Через болезни мы медленно осознаем, кто мы такие на самом деле. Вот зачем мы, собственно, и попадаем в больницы.

Но меня по-прежнему беспокоила боль в животе, которая уже со всей силы давила на брови и ресницы и грозилась окончательно подорвать меня, если уж не прикончить совсем. И я чувствовал глубокую вину за это перед больницей.

Прошли считаные часы, но казалось, что я пробыл здесь бесчисленные годы, десятилетия, века и тысячелетия… Сестрица Цзян, видя, что я совсем плох, предложила:

– Если вы неважно себя чувствуйте, то можете положить голову мне на колени.

13. Женские ляжки как болеутоляющее

Я на мгновение замер. Положить голову ей на колени? Я еще не одряхлел совсем, как старик, но и не мог столь же стойко, как уроженцы города К, переживать боль, от которой уже было сильное впечатление, что мои кости прогрызает насквозь целая колония муравьев. Мучение сделало меня немощным и слабым. И я действительно только о том и думал, как бы уткнуться во что-то мягкое и теплое. Но я совсем сконфузился. Мы же с сестрицей Цзян только день как познакомились.

Мои колебания, похоже, вызвали недовольство дамочки, которая, откашлявшись, заявила:

– Миленький Ян, куда ваши мысли убежали? – И, протянув руки вперед, она обхватила ими мою башку прямо на виду у остальных пациентов. По движениям казалось, что ей это не впервой приходилось делать. Да и разницы-то, подумал я, все равно я в больнице. Штаны с меня уже успели стащить. К тому же я хотел показать сестрице Цзян, что я действительно верю в больницу. «Бух, бух». Старики закидывали меня косыми взглядами, как гранатами, и их осколки вонзались в меня.

По ощущениям брюки, в которые была облачена дама, были легкими и нежными, как свежевыловленный сомик. Ее ляжки были плотными, но упругими. Моя голова возлежала совсем близко к треугольнику посреди тела сестрицы Цзян. Каких-то специфических запахов до меня не доносилось. И все же я почувствовал, что это была зрелая, полная сил женщина, как говорится, в самом соку. Ножки под моей башкой слегка дернулись, наливаясь кровью и заботливо распространяя вокруг себя тепло. Давненько я ни с чем подобным не сталкивался. Я старался не давать мыслям устремляться куда-либо дальше, но все же представил себе, будто ляжки сестрицы Цзян были болеутоляющим. Тело этой дамы было как продолжение больницы. В самый острый момент сестрица Цзян вновь явилась мне на помощь. Вот что называется профессиональной этикой. Эта дама не относилась ко мне как к незнакомому человеку.

Я воображал себя покладистым, умудренным опытом больным, который старается по возможности не впадать в забытье и лишь прикидывается спящим. Я плотно прикрыл глаза и затаил дыхание, лежа без движения, как покойник. А в голове тем временем носились догадки о том, каким человеком была сестрица Цзян. Наверно, она выросла в самой что ни на есть обычной семье. Никакого особо благородного происхождения у нее и нет. Судя по вежливости, она, должно быть, окончила полную среднюю школу, может быть, отучилась в колледже или университете. В гостинице она, скорее всего, отработала много лет и проявила себя как добросовестная работяга, которая никогда не отказывалась от сверхурочной работы и не щадила себя на посту. Она каждый день машинально заучивала наизусть те нудные постулаты, которые содержатся в должностной инструкции, чтобы в любой удобный момент поделиться ими с больными и унять их сомнения, уговаривая их на взаимодействие с больницей. Она и сама начала беспрекословно верить в эти доводы и уговоры. В больнице у нее возникло много контактов, и она умела без особого труда выпутываться из всевозможных неприятностей. Лучшего человека для того, чтобы помочь больным разобраться на месте, и представить себе было сложно. И выполняла она вверяемые ей поручения не только для того, чтобы ее семья могла сводить концы с концами, но и для приумножения престижа К – искренне и горячо любимого родного города. Она предоставляла каждому гостю высочайший уровень услуг, относясь к пациентам как к родным. Работала она с душой и преуспела в своем деле. Настоящая ударница труда… Сестрица Цзян была плющом, опоясывавшим широко раскинувшееся древо больницы. Самое главное – она верила. И мне было чему поучиться у нее.

Сестрица Цзян, ласково гладя мои мокрые от пота волосы, мягко увещевала меня, будто напевая колыбельную:

– Жалко вас, приезжих. Впрочем, я и сама из семьи мигрантов. Мои родители рано перебрались в город К. Они у меня были строителями. Мы жили в крайней нужде, папе и маме приходилось работать, не зная дня и ночи. У отца приключились интерстициальный нефрит и гипокалиемия. Но тогда и врачей было мало, и лекарства было не достать, поэтому вылечиться он не мог. Так и умер папка, когда мне было три года. Мама из-за меня осталась вдовой, все отказывалась снова выйти замуж. Мне поначалу было непривычно бывать в больнице, знаться с местными, все думала, что это место привилегированное и недоступное для нас, обычных людишек. Но во мне постепенно возникло чувство связи с больницей. Если бы папу можно было сберечь до настоящего момента, то он бы остался жить. Больницы же не только изгоняют наши телесные недуги, но и очищают наши души. Вот я и изливаю всю любовь к родителям на гостей…

Долго мы так просидели. Я, кажется, действительно поспал немного под воздействием гипнотических речей спутницы. Нет, не заснул, а впал в забытье. Очухавшись от головокружения, я обнаружил, что моя башка – непонятно,