Барон - Аркадий Иванович Голубков Страница 7

* * *

Замок де Кантель было видно за милю. Огромные толстые стены венчали зубцы. Башни и баркабаны замковых стен стремились в небеса, устрашая врагов своей неприступностью. Все они были испещрены бойницами, узкими и высокими, для стрельбы из лука, и низкими, но широкими, для стрельбы из арбалета.

Вокруг замка был выкопан ров, глубокий и широкий, дно его утыкали железными шипами, а затем изменили русло реки, чтобы вода всегда заполняла его. Стоило поднять разводной мост, как замок превращался в неприступный остров. А железные шипы на дне и быстрое течение не давали форсировать ров. За мостом пряталась панкулиса — железная решётка, которую опускали и поднимали по мере надобности.

За внешней стеной замка скрывалась внутренняя. С облитыми железом воротами из морёного дуба. На ночь эти ворота закрывали, закладывали засовом и натягивали цепи. Внутри располагался мощёный камнем двор. Антуан оценил то, что замок всесильного барона де Кантеля был концентрическим, а значит взять приступом его было значительно сложнее. Он и сам бы хотел такой, да где его взять.

Кроме конюшен, казарм, строений для прислуги и амбаров за внутренней стеной замка находились жилище феодала и донжон[21]. Из-под донжона вёл секретный подземный ход длиной несколько миль, оканчивался он где-то в Голуазсском лесу, чтобы хозяин замка мог сбежать, если замок бы взяли штурмом. Также под замком располагались винный погреб, темницы и прочие подземелья.

Антуан уныло глядел на надвигающуюся громаду замка де Кантель. Не так он представлял себе своё пришествие сюда. Не в качестве пленника. Не в цепях.

Внутрь замка они проехали беспрепятственно. Кованные подковы лошадей стучали по деревянному разводному мосту, а над ними проплыла тяжелая сводчатая арка главного баркабана, который был возведен над воротами. Лошади вошли внутрь, во внешний двор, расположенный между двумя крепостными стенами. Антуан обратил внимание, что внутри замка находилось достаточно большое количество латников в кольчугах и вареной коже, опоясанных мечами, и вооружённых билями***. На головах у них были стальные, начищенные до блеска, отражающие свет солнца, шапели[22].

Наконец, пленников ввели в замок, внутренний двор, замка, где рыцарь Калибан приказал бросить Антуана в темницу, с монахом он обошелся значительно мягче, ведь тот все-таки был духовной особой, никаким образом не сопротивлялся ему и все время подобострастно соглашался со всем, что говорил рыцарь. Антуана и Буера разлучили, монаха сразу повели в большое каменное строение, которое, судя по всему, являлось жилищем самого ворона Жоффруа. А вот Антуану повезло меньше. Его отволокли в подземелье и бросили в темницу, в грязную тесную камеру, пропахшую испражнениями и мочой, где бегали крысы, а на полу лежало лишь немного гнилой соломы с крошечным зарешеченным окошком где-то под самым потолком и облитой железом решеткой.

Он расположился на грязном затасканном матрасе, набитом соломой. Ему не дали ни хлеба, ни воды. Антуану оставалось только ждать, раздумывая о своей судьбе.

Он так стремился на этот турнир, но чувствовал, что он ускользает от него, словно вода сквозь пальцы. Антон лихорадочно раздумывал над тем, как ему выбраться из плена барона. Нужно обязательно убедить Жоффруа де Кантеля в том, что он невиновен. Ведь, по сути, юноша ничего страшного не совершил, всего лишь вступился за бедных крестьян, которых несправедливо обижал рыцарь Калибан, мастер над оружием замка де Кантель. Конечно, поступок Антуана был крайне глупым, ведь феодал обладает всей полнотой власти на своей территории, больше, чем даже король или Герцог. У Антуана не было никаких прав вмешиваться в действия уполномоченного рыцаря Калибана, ведь тот действовал от лица своего сюзерена, барона Жоффруа. Вряд ли тому понравится, что кто-то устраивает саботаж на его землях. Крестьяне должны платить подати в обмен на защиту — таков закон. Всё это Антуан понимал, но его натура всячески противилась этому, говоря, что он поступил правильно, защитив обездоленных и беззащитных. С другой стороны, его могут и повесить, даже несмотря на наличие рыцарского титула. К тому же он так и не был официально помазан. Фактически его просто посвятил сэр Тибо, заставил опуститься на одно колено, а затем, коснувшись кончиком клинка своего меча, поочерёдно правого и левого плеча, затем головы, Антуан сказал, взял с него клятву верности к идеалам рыцарей и, нарёкши своим братом, заставил подняться. «Сочтут ли это за титул настоящего рыцаря?» — размышлял Антуан. — «А что, если его не допустят до турнира?»

Поэтому помощь барона была крайне и крайне необходимой. Он мог поручиться за него, дать бумагу на турнир, чтобы Герольды записали его в книгу участников. А тут такое. Правда, этот мошенник и пьяница Буер, монах-бенедиктинец, заверял Антуану в том, что он на короткой ноге с бароном. Но можно ли было ему верить? почему-то в этом он очень сильно сомневался.

Наконец за молодым рыцарем пришли. Двое стражников, по приказу барона. Его ждала аудиенция с хозяином этих земель. Калибан лично повёл Антуана и Буера к барону. Чем ближе была встреча с владыкой этих земель, тем больше не по себе было Антуану. Вот они оказались в чертоге для приёмов. Стены его выложенные деревянными плахами, пахли сосной, деревянный лавки стояли вдоль них. Под потолком коптили железные люстры со множеством свечей. Пол был начисто выметен, а на фоне вышитого золотом и серебром громадного, занимавшего полстены знамени, на троне из красного дерева восседал барон Жоффруа де Кантель.

Барон сидел в красном дублете и коричневых сапогах. На его шее висела золотая цепь, усеянная изумрудами. На пальцах блестели перстни. Он был совершенно лыс. Его аккуратную бородку и усы покрыла седина. Барон глядел на своих гостей исподлобья, сложив ладони на животе.

Он не моргнул не разу, пока Калибан докладывал ему обстоятельства произошедшие в деревне Кале. Затем он уставился на Антуана и спросил его голосом от которого у последнего побежали по спине мурашки, ибо голос этот был знаком Антуану, но тот не мог вспомнить, где он его слышал.

— Кто ты?

— Я Антуан, ваша милость, — ответил рыцарь. — Я еду на турнир Герцога. В ваших землях я столкнулся с колдуном. А затем добрые жители деревни Кале помогли мне оправится от ран, что колдун нанёс мне. Потом-же этот человек, — Антуан указал на Калибана, — несправедливо обидел жителей деревни, я решил вступится за них, после чего он меня арестовал. Хотя за мной не водится никакой вины. Я прошу вас освободить меня.

— Ваша милость! — выдохнул монах. — Я Буер, монах из Ордена бенедиктинцев,