Закон бессмертных - Джули Кагава Страница 29

— Я никогда тебя не ненавидела, но сейчас ты меня, ей-богу, к этому подталкиваешь, — проворчала я. Это было какое-то безумие. Я никогда не видела Шеста таким и понятия не имела, откуда взялась эта мрачная ярость. — Господи, Шест, не будь таким ребенком. Ты в состоянии сам о себе позаботиться. Мне не обязательно присматривать за тобой постоянно, я всегда тебе это говорила.

— Значит… ты не останешься, — голос Шеста дрогнул, и его гнев исчез и сменился настоящей паникой. — Элли, пожалуйста. Прости меня! Я просто испугался, когда ты не вернулась. — Он пополз ко мне, и я бросила встревоженный взгляд на сидящих у костра. — Пожалуйста, не уходи, — умолял Шест. — Останься с нами. Тут не так уж плохо, правда. Кайл не будет против новенького, особенно такого как ты.

— Шест, — резким жестом я велела ему замолчать, и он послушался, но глаза все равно умоляли меня остаться. — Я не могу, — сказала я, и лицо его сморщилось. — Я бы хотела, но я не могу. Я… теперь другая. Нельзя, чтобы меня видели на поверхности. Так что тебе придется выживать без меня.

— Почему? — Шест снова пополз ко мне. Подбородок у него дрожал, он был готов вот-вот расплакаться. — Почему ты не можешь просто остаться? Ты настолько меня ненавидишь? Я такой жалкий, что ты готова бросить меня умирать?

— Прекрати ломать комедию. — Я полуотвернулась, смущенная и злая — на себя и на него. Кэнин был прав, не надо было сюда приходить. — Ты не безнадежен, — сказала я, — ты живешь Неотмеченным столько же, сколько и я. Пора научиться самому себя обеспечивать. Я больше не могу тебе помогать.

— Нет, это не причина, — возразил Шест. — Ты чего-то недоговариваешь.

— Тебе не надо это знать.

— Почему у тебя от меня секреты? Ты мне не доверяешь? Мы раньше ничего не скрывали друг от друга.

— Шест, не будем об этом.

— Я думал, мы друзья, — настаивал он, подавшись вперед. — Никто меня не любит, никто меня не понимает, как ты. Я думал, ты умерла! Но теперь ты вернулась и не хочешь рассказать мне, что с тобой случилось.

— Хорошо! — прищурившись, я повернулась к нему. — Хорошо, ты правда хочешь знать? — И прежде чем он успел ответить, прежде чем я успела подумать, какую жуткую глупость делаю, я открыла рот и обнажила клыки.

Шест сделался таким бледным, что я думала, он потеряет сознание.

— Не кричи, — поспешно сказала я, убирая клыки, догадавшись, что совершила ошибку, показав их. — Я ничего тебе не сделаю. Это все еще я, просто… теперь я другая.

— Ты вампир, — прошептал Шест, как будто только что это понял. — Вампир.

— Ну да, — я пожала плечами. — На меня набросились бешеные, и я бы умерла, не окажись поблизости вампир, который меня обратил. Но теперь нас ищут другие вампы, поэтому остаться здесь я не могу. Я не хочу, чтобы они пришли и за тобой тоже.

Но Шест пятился от меня, все его тело свело от страха.

— Шест, — попробовала я снова, протягивая руку, — это все еще я. Брось, я не буду тебя кусать, ничего такого.

— Не тронь меня! — дикий крик Шеста наконец привлек внимание людей у костра, они повернулись к нам и, что-то бормоча, стали подниматься на ноги. Я почувствовала, как раздвигаются в оскале мои губы, как удлиняются клыки, — с таким лицом я бросила последний отчаянный взгляд на старого друга.

— Шест, не надо.

— Вампир! — заверещал он, отшатнулся и распластался на полу. — Здесь вампир! Не тронь меня! Помогите! Кто-нибудь, помогите!

Зарычав, я отпрянула, а люди у костра меж тем уже вскочили, крича и ругаясь. Шест полубегом-полуползком кинулся к костру, вопя и показывая пальцем туда, где стояла я, и лагерь охватили ужас и хаос. Крики «Вампир!» эхом отдавались от стен ангара, а Неотмеченные разбежались по всему помещению — они выпрыгивали в окна, толкали друг друга, стремясь спастись первыми. Издав последний вопль, Шест нырнул в темноту и пропал.

Поднятый перепуганными Неотмеченными шум едва не оглушил меня, пробудил внутри что-то первобытное, что-то, побуждающее кинуться в погоню за людьми, настичь их и повырывать им глотки. Несколько секунд я смотрела на людей, спешно спасающихся от хищника, которого они даже не видели, который мог убить их в мгновение ока. Я ощущала их ужас, чувствовала запах горячей крови, пота и страха, мне пришлось задействовать всю свою силу воли, чтобы развернуться и исчезнуть во мраке, оставить их в покое. Люди носились туда-сюда, но в общей суматохе я выскользнула в окно и не оборачивалась, пока испуганные крики и вой не растаяли в ночи. ***

Когда я спустилась по лифтовой шахте на подземный уровень больницы, он сидел за столом в офисе. Я не увидела его в приемной и в коридорах, подумала, что все обошлось, и на цыпочках двинулась к себе в комнату. Но тут я прошла мимо двери в офис.

— Хорошо провела время с другом?

Мучительно поморщившись, я застыла с одной ногой в воздухе. Кэнин сидел за столом со стопкой папок, изучая очередной документ. Он не поднял глаз, когда я осторожно скользнула в комнату.

— Я должна была это сделать, — тихо сказала я. — Я должна была убедиться, что с ним все хорошо.

— И чем все обернулось для тебя?

Я с усилием сглотнула, и Кэнин наконец отложил документ и устремил на меня непроницаемые черные глаза.

— Он закричал? — спокойно спросил он. — Он тебя проклял и в ужасе убежал? Или «проявил понимание» и стал обещать, что все будет как раньше, но только ты видела, как ему страшно?

Я не ответила, и губы Кэнина изогнулись в невеселой усмешке.

— Полагаю, закричал и убежал.

— Ты знал, — обвинительным тоном заявила я. — Ты знал, что я к нему пойду.

— Ты не самая послушная ученица, — Кэнин сказал это без юмора, без гнева и без обреченности. Просто констатировал факт. — Да, я знал, что в конце концов ты отправишься на поиски последних остатков своей старой жизни. Все так делают. Ты не из тех, кто принимает на веру неприятный совет, ты должна во всем убедиться сама. Это означает, — в голосе его появился холод, а взгляд сделался устрашающе пустым, — что нам недолго осталось быть вместе. Если ты ослушаешься меня снова, для меня это будет знаком, что учитель тебе больше не нужен. Это понятно?

Я кивнула, и лицо Кэнина подобрело, хоть голос и остался прежним.

— Что сказал мальчик, — спросил он, — после того как ты ему показалась?

— Ничего, — жалким голосом ответила я. — Он просто завопил «Вампир!» и убежал. После всего, что я сделала для этого неблагодарного… — я запнулась, не желая думать об этом, но Кэнин поднял бровь, молча веля мне продолжать. — Мы знали друг друга много лет, — процедила я сквозь зубы. — Я делилась с ним едой, присматривала за ним, защищала его, когда ему хотели надрать задницу. — В груди защемило, и я спрятала ее под скрещенными руками. — И после этого всего… — я замолчала, не зная, чего мне хочется — заплакать или сорвать дверь с петель и пробить ей стену. — И после всего этого… — попыталась я снова.

— …он видит в тебе лишь чудовище, — закончил Кэнин.

Взвыв, я развернулась и залепила кулаком в стену. В штукатурке осталась шестидюймовая вмятина.

— Черт! — Я снова врезала по стене, с удовлетворением почувствовав, как та хрустнула под кулаком. — Я была ему другом. Только благодаря мне он оставался в живых все эти годы, только потому что все эти годы я не давала ему расклеиться, только потому что все эти годы я отрывала от себя кусок, чтобы он не голодал! — Я еще раз ударила в стену, потом прислонилась к ней, ощущая лбом сырую штукатурку. В глазах щипало, и я крепко зажмурилась, ожидая, что боль уйдет. — Он должен был понять, — прошептала я сквозь стиснутые зубы. — Он должен был понять меня.

Кэнин сидел молча и неподвижно, не мешая мне крушить стену. Наконец он встал