Закон бессмертных - Джули Кагава Страница 12

До меня доносилось испуганное дыхание Шеста; изредка ругался, в спешке уронив банку, Крыс. Я работала молча и подняла голову, лишь когда набила рюкзак до отказа. Застегнула его, закинула на плечи, поморщилась от веса. Такая ноша меня немного замедлит, но Лукас прав — мы слишком далеко зашли, чтобы вернуться с пустыми руками.

— Все готовы? — спросил Лукас. В темноте его хриплый голос звучал тихо и жалко. Я огляделась — Крыс и Шест упаковались и встали, Шест покряхтывал под грузом своего полупустого рюкзака. — Тогда давайте выбираться отсюда. Элли, показывай дорогу.

Осторожно ступая по лестнице, мы вышли из подвала. Ветхий сарай заливало водой, с крыши низвергались настоящие потоки, брызги летели повсюду. Где-то в темноте капли падали на металлическое ведро с ритмичным «так-так». Это было похоже на мое сердцебиение — быстрое, отчаянное.

Порыв ветра распахнул скрипучую дверь, стукнул ей о стену сарая. Развалины тонули в темной дымке.

Сглотнув, я вышла под дождь.

За полсекунды я промокла до нитки, вода потекла за шиворот, волосы прилипли к голове. Поежившись и втянув голову в плечи, я двинулась сквозь высокую траву. Позади я слышала шаги остальных. Вспыхнула молния, на долю секунды озарив все белым сиянием, высветив ряды тесно притиснутых друг к другу разрушенных домов, — а потом мир снова погрузился в темноту.

Загремел гром. Когда грохот стих, мне показалось, что я слышу еще что-то, где-то слева. Тихий шорох — и издавали его не мои друзья позади.

Что-то коснулось моей штанины в траве, что-то твердое и заостренное. Отпрыгнув, я посветила туда фонариком.

Это было копыто, маленькое и раздвоенное, копыто на задней ноге выпотрошенной туши оленихи, лежащей в сорняках на боку. Брюхо было разорвано, и внутренности тянулись из дыры, точно розовые змеи. Темные остекленевшие глаза животного невидящим взглядом смотрели на дождь.

— Элли? — прошептал Лукас, подходя сзади. — Что происходит… о черт!

Я развернулась, посветила фонариком назад, набрала в грудь воздуха, чтобы прокричать предупреждение остальным.

Что-то бледное и ужасное поднялось из травы за спиной Крыса — костлявое, когтистое, сверкающее зубами. Прежде чем мы успели понять, что происходит, оно схватило его. Я даже крикнуть не успела — Крыс с воплем исчез в сорняках и тьме.

Потом он начал орать.

Мы не стали медлить. Мы не стали тратить дыхание на крики. Трава вокруг нас заколыхалась, бешено зашуршала — они шли к нам. И мы просто побежали. Позади мучительные вопли Крыса резко оборвались, и мы не стали оглядываться.

Я добралась до окружавшей двор изгороди и перескочила через нее, приземлилась неустойчиво — вес рюкзака чуть меня не опрокинул. Лукас бежал сразу за мной, он ухватился за изгородь двумя руками. Шест вскарабкался на изгородь, упал на землю по другую сторону, но тут же вскочил на ноги и побежал за нами.

— Элли!

Крик Лукаса заставил меня обернуться. Его рюкзак зацепился за зубцы на верху изгороди, Лукас бешено дергал его, глаза у него были огромные и обезумевшие. Бросив взгляд на убегающего в темноту Шеста, я чертыхнулась.

— Бросай этот гребаный рюкзак! — завопила я, шагая к Лукасу, но мой голос потонул в реве грозы, и Лукас продолжал в ужасе дергать рюкзак. — Лукас, бросай уже рюкзак! Просто бежим отсюда!

На его лице проступило понимание. Он вывернулся из лямок — и тут длинная белая рука скользнула сквозь ячейки сетки, ухватила его за рубашку и потянула назад к изгороди. Лукас завопил, мечась и дергаясь, пытаясь освободиться, но другая пятерня протянулась и вцепилась ему в шею, и вопли перешли в хрипы. Внутри у меня все сжалось. Будто загипнотизированная, я смотрела, как воющего, брыкающегося Лукаса перетаскивают через изгородь, как он исчезает в гуще бледных существ по ту сторону. Его крики длились не так долго, как крики Крыса, — когда они прекратились, я уже бежала за Шестом, стараясь не обращать внимания на судороги в животе и не отваживаясь оглянуться.

Я едва различала вдалеке долговязую фигуру Шеста, бегущего по середине дороги, петляющего между машинами. Скинув рюкзак, я бросилась за ним, чувствуя себя чрезвычайно уязвимой на открытом пространстве. Дождь понемногу стихал, основная гроза сдвигалась к городу. За звуком редеющих капель я различала, как с каждым шагом Шеста в его рюкзаке звякают друг о друга банки. В панике он даже не подумал его снять. Я припустилась быстрее, зная, что долго Шест бежать не сможет.

Два квартала спустя я догнала его — Шест оперся о ржавую громаду перевернутой машины рядом с проросшим сквозь тротуар деревом. Он дышал так тяжело, что не мог говорить. Я присела рядом, стараясь отдышаться, перед глазами снова и снова вставали сцены смерти Крыса и Лукаса, их крики эхом звучали в голове.

— Где Лукас? — едва слышно спросил Шест.

— Погиб, — мой голос звучал словно чужой. Его смерть казалась нереальной. Желудок грозил подобраться к горлу, и я силой воли вернула его на место. — Он погиб, — вновь прошептала я. — Бешеные его схватили.

— О боже, — Шест прижал ладони ко рту, — боже, боже, боже!

— Эй, — прикрикнула я на него и толкнула, прерывая этот словесный поток, пока он не стал совсем безумным. — Прекращай. Если хотим выбраться отсюда, нельзя терять голову, понял?

Потом я буду плакать, потом буду скорбеть о своей потере. Но сейчас самое главное — понять, как остаться в живых.

Шест кивнул, в его остекленевших глазах застыл ужас.

— Куда мы теперь?

Я стала озираться, чтобы сориентироваться, но внезапно заметила кое-что, от чего вся похолодела.

— Шест, — тихо спросила я, глядя на его ногу, — что случилось?

Просачиваясь сквозь тонкую ткань его штанов, из раны на колене текла кровь.

— А, — сказал Шест, как будто сам только что заметил. — Наверное, порезался, когда упал с изгороди. Не особо сильно… — он осекся, увидев мое лицо. — Что?

Я медленно, осторожно поднялась на ноги, во рту пересохло.

— Кровь, — прошептала я, делая шаг назад. — Бешеные чуют кровь, если они близко. Нам надо идти сейча…

Тварь с воем запрыгнула на машину и ударила в то место, где только что сидела я, вспарывая когтями металл. Шест завопил и отпрянул, забился мне за спину, а тварь на машине испустила леденящее душу завывание и посмотрела прямо на нас.

Самое кошмарное заключалось в том, что когда-то она принадлежала к роду людскому. О нем напоминали смутно человеческое лицо и истощенное тело, хотя белесая, туго обтягивающая кости кожа делала существо больше похожим на скелет. С туловища свисали обрывки ткани, когда-то бывшие одеждой, волосы были грязные и всклокоченные. Глаза — без радужек и зрачков, мертвенно-белые. Тварь спрыгнула с машины и зашипела на нас, обнажив полный рот заостренных зубов с двумя огромными, как у змеи, клыками.

Шест позади меня придушенно, бестолково хныкал, и я уловила острый запах мочи. С колотящимся сердцем я отодвинулась от него — пустой взгляд бешеного задержался на мне, а потом снова обратился на Шеста. Ноздри твари раздулись, с челюстей закапала кровавая пена, и она шагнула вперед.

Шест застыл в ужасе, глядя на бешеного, как загнанная в угол мышь — на змею. Я не знаю, почему я сделала то, что сделала в следующий миг. Но моя рука скользнула в карман и стиснула нож. Открыв его, я сжала лезвие в кулаке и, не успев как следует подумать, чиркнула им по ладони.

— Эй! — завопила я, и бешеный, раздувая ноздри, обратил свой жуткий взгляд на меня. — Да, правильно, — продолжила я, пятясь назад, и бешеный последовал за мной, легким движением перепрыгнув на другую машину. — На меня смотри, не на него. Шест, — позвала я, не отрывая взгляда от твари, стараясь, чтобы между мной и ней была машина, — уходи отсюда. Найди трубу, она приведет тебя в город. Ты меня слышишь?

Ответа не было. Я отважилась скосить глаза и увидела, что Шест так и стоит застыв, уставившись на преследующего меня бешеного.

— Шест! — яростно зашипела я, но он не двинулся с места. — Чтоб тебя, говнюк трусливый! Убирайся