Последний архив - Андрей Петров (petrov) Страница 7

Слишком целым для двухсот лет дрейфа.

— Увеличить сектор Б-3, — приказал Волков.

Изображение приблизилось. И тут стали видны странности.

Вся поверхность станции была покрыта изморозью, но не обычной. Не хаотичными наростами, которые можно ожидать от двух веков в космосе. Кристаллы льда формировали сложные узоры — спирали, фракталы, геометрические фигуры невероятной точности. Словно мороз подчинялся не законам физики, а чьей-то воле. Или программе. Или безумию.

— Красиво, — прошептал Кадет.

— И неправильно, — добавил Дарвин, наклонившись вперёд. — Посмотрите на структуру кристаллов. Это не может быть естественным образованием. Энтропия не работает так. Хаос не создаёт порядок.

— Если только кто-то не помогает хаосу, — мрачно заметил Волков.

— Температура поверхности? — спросил он вслух.

— Минус двести двенадцать, — ответил Харон. Голос ИИ звучал ровно, бесстрастно. Машине было всё равно, что температура аномальна. — Это на двенадцать градусов холоднее расчётной.

— Откуда лишний холод? — спросил Герц.

— Неизвестно. Станция словно поглощает тепловую энергию из окружающего пространства.

— Это невозможно, — возразил Дарвин. — Второй закон термодинамики...

— Многое из того, что мы видели, казалось невозможным, — перебил его Волков. — Дистанция?

— Пятьсот километров и сокращается. Скорость сближения — пятьдесят метров в секунду.

— Замедлить до десяти. Облететь по спирали, хочу осмотреть со всех сторон.

"Персефона" начала медленный облёт станции. С каждым витком открывались новые ракурсы, новые детали. И новые вопросы.

Солнечные панели были покрыты той же кристаллической коркой, но продолжали поворачиваться, отслеживая далёкое Солнце. Отсюда, на краю системы, наша звезда выглядела просто яркой точкой. Но панели находили её безошибочно, поворачивались с механической точностью. Сквозь лёд. Вопреки логике.

Антенны связи тоже двигались, медленно сканируя пространство. Искали что-то. Или кого-то. Или просто выполняли программу, заложенную двести лет назад мёртвыми руками.

— Она охотится, — вдруг сказал Моряк.

— Что? — Волков повернулся к пилоту.

— Станция. Посмотрите, как движутся антенны. Это не случайное сканирование. Есть паттерн. Она что-то ищет.

Волков присмотрелся. Моряк был прав — движение антенн следовало определённому алгоритму. Сложному, но узнаваемому. Поисковая развёртка. Станция действительно что-то искала в пустоте.

Или кого-то ждала.

— Стоп, — Кадет указал на экран. — Вон там, сектор Д-7. Это что?

Волков увеличил изображение. На корпусе станции, среди фрактальных узоров, виднелись символы. Те самые, которые Кадет переводил последние часы. Но эти были другими. Крупнее. Чётче. Словно выведенные специально для них.

— "Добро пожаловать", — прочитал парень. — Или... нет, точнее будет "Признание присутствия". Но есть ещё оттенок... "Мы знаем, что вы здесь". Они знают, что мы здесь.

— Кто "они"? — спросила Док.

Её голос звучал спокойно, но Волков видел, как она сжимает край консоли. Костяшки пальцев побелели.

— Не знаю, — Кадет нахмурился, вглядываясь в символы. — Но эти знаки... они свежие. Смотрите — лёд вокруг них отличается. Другая структура кристаллов, другой узор. Как будто...

— Как будто их написали недавно, — закончила Гремлин. — Очень недавно.

В рубке повисла тишина. Густая, почти осязаемая. Только гудение систем жизнеобеспечения напоминало, что они всё ещё живы, всё ещё дышат.

Станция, молчавшая два века, приветствовала гостей. Или предупреждала.

— Сканирование внутренних помещений? — спросил Волков, стряхивая оцепенение.

— Затруднено, — ответил Харон. — Ледяной покров создаёт помехи. Но я фиксирую энергетические сигнатуры. Реактор станции активен. Мощность — двадцать процентов от номинала.

Двадцать процентов. После двухсот лет. Реакторы того поколения рассчитывались на пятьдесят лет автономной работы, максимум — семьдесят. А этот всё ещё функционировал.

— Системы жизнеобеспечения?

— Частично функционируют. Температура внутри варьируется от минус пятидесяти до плюс пяти по Цельсию. Атмосфера присутствует, но состав аномальный.

— Насколько аномальный?

— Семьдесят процентов азота, пятнадцать процентов кислорода, остальное — неидентифицированные газовые примеси.

Пятнадцать процентов кислорода — меньше земной нормы, но достаточно для дыхания. Если не считать неизвестных примесей.

— Ядовито?

— Недостаточно данных для оценки.

Конечно, недостаточно. Когда их было достаточно?

Волков встал, прошёлся по мостику. Семь шагов до переборки, разворот, семь шагов обратно. Старая привычка — движение помогало думать.

Решение нужно было принимать сейчас — садиться или наблюдать издалека. Протокол требовал высадки и проверки. Но протоколы писались для нормальных ситуаций. А здесь...

Воспоминание о записи из модуля кольнуло под рёбра. Женщина на экране, спокойно говорящая о том, что они все приняли предложение. Добровольно. Что архив — это дар, а не проклятие.

Но потом был тот фрагмент в помехах. Кто-то пытался передать предупреждение? Или приглашение в ловушку?

Сектор Г-7. Цифра пять.

— Стыковочный узел номер три выглядит рабочим, — заметил Моряк, прерывая размышления. — Ледяных наростов там меньше. И шлюз вроде цел.

Волков подошёл к экрану. Действительно, узел номер три был относительно чист. Словно его специально поддерживали в рабочем состоянии. Для гостей.

— Гремлин, готовность шлюзов?

— Наши системы в норме. Скафандры проверены, герметичность стопроцентная. — Настя пробежалась пальцами по консоли, проверяя данные. — Но Шеф... — она замялась.

— Что?

— Один из ремонтных дронов опять включился сам. Третий раз за последние сутки. На этот раз записал аудио.

Волков нахмурился. Дроны не должны были включаться самостоятельно. Это могло означать сбой в системе. Или...

— Давай послушаем.

Гремлин вывела запись на динамики. Сначала — статика, белый шум космических помех. Потом, едва различимо, послышалось нечто похожее на дыхание. Медленное, размеренное. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Команда замерла, вслушиваясь. Что-то было неправильно в этом дыхании. Ритм слишком медленный для человека. Слишком... механический.

— Усилить, — приказал Волков.

Звук стал громче. Теперь к дыханию добавилось что-то ещё — отдалённый гул, похожий на работу вентиляции. Капающая вода — невозможная в условиях космоса. И... голоса? Неразборчивый шёпот на грани слышимости.

Кадет вздрогнул.

— Они... они говорят на том языке. На языке символов. Я почти понимаю...

— Достаточно, — Волков жестом остановил запись. — Откуда дрон это записал?

— Из грузового отсека, — Гремлин проверила логи. — Сектор Ж-12, возле контейнера X-77. Но там никого не было, камеры подтверждают. Пусто. Только контейнеры и темнота.

Контейнер X-77. Тот самый, с архивным оборудованием от "Аэлиты". В космосе не бывает совпадений.

— Акустическая галлюцинация, — предположил Дарвин. — Может, вибрации корпуса создают иллюзию голосов. Или помехи от старого оборудования в контейнере.

— Может быть, — согласился Волков, хотя сам в это не верил.

Он знал, как звучат космические помехи.