С тобой и навсегда - Алексей Птица Страница 28

За ужином я молчал, а сам граф почти ничего не говорил, занятый поглощением пищи, он был голоден, к тому же сильно устал, и это чувствовалось. Когда граф насытился и подали чай, он решил начать непростой для него разговор со мной.

— Как добрались, барон?

— Спокойно. Поезда уже начали ходить по расписанию, кроме скоростных.

— Ясно, супруга рассказала мне в подробностях про вашу помощь в спасении моей дочери, в связи с чем я желаю и могу выразить вам свою благодарность, вы это заслужили.

— Барон помог нам целых два раза, — мягко заметила графиня.

— Да, и поэтому я готов вам помочь материально или любым другим образом, если вас не устроят деньги.

— Благодарю Вас! — отозвался я, — меня устроит любая ваша благодарность, но лучшей наградой для меня послужило приглашение посетить ваше имение.

— Это пустяки, как вам наш особняк?

— Не перестаю восхищаться им.

— Понравилась ли вам ваша комната?

— Да, благодарю вас.

— Что же, я рад, к тому же, с моего согласия графиня Васильева позволила вам встречаться с нашей дочерью, пока вы находитесь у нас в гостях. Вы её спасли, и вы с ней учитесь в одной группе, к тому же. Глупо не видеть вашу эмоциональную связь и запрещать вам прогуливаться вместе, но хотелось бы узнать, насколько серьёзны ваши намерения в отношении моей дочери?

— У меня… — я от волнения забылся и попытался привстать со своего места, но граф одним жестом заставил меня остаться на месте, — у меня самые серьёзные намерения, какие только возможны, я бы хотел встречаться с вашей дочерью и…

— Я понял, пока останемся на первом, прежде чем вы захотите озвучить второе. Пусть ваши намерения пока остаются только намерениями, ещё не время.

— Я готов ко всему, Ваше сиятельство!

— Никогда нельзя оказаться готовым ко всему, барон, ваша горячность мне импонирует, но не является чем-то необычным. За спасение дочери я предлагаю вам, скажем, тридцать тысяч злотых.

— Это слишком большая сумма для меня, Ваше сиятельство!

— Большая для вас, но не для вашей возможной невесты, на которой вы хотели бы жениться, я полагаю⁈

Я не знал, что на это ответить, и поэтому счёл за благо промолчать, что граф воспринял, как моё согласие. Переведя взгляд на Женевьеву, сидящую по левую руку от отца, я увидел её сияющие глаза и понял, что граф просто дал мне дополнительный шанс для женитьбы на его дочери. Ведь пятьдесят тысяч злотых — это гарантированная возможность на первых порах купить большой особняк и содержать его, что не уронит статуса его дочери.

Да и вообще, выйдя замуж, она будет вынуждена потерять титул для собственных детей, если я не смогу получить титул графа. А высокое материальное положение позволит ей сохранить свой статус без особого урона для её чести и достоинства. Здесь граф просто подстраховался, впрочем, я это ясно понял немного позже, а пока просто внимал его словам.

— Супруга мне сказала, что вы хотите показать нам бой за Кроншлот и, если вас не затруднит это сделать, то после чаепития мы сможет пройти в гостиную, где вы и задействуете свой дар в необходимом для показа антураже. Это для меня очень важно, так как вы покажете всё происходившее максимально достоверно.

— Да, я готов показать.

— Хорошо, тогда давайте закончим и перейдём в гостиную, — что мы и сделали чуть позже.

Дальше всё оказалось для меня привычно и обыденно, я мгновенно сосредоточился и быстро вытащил из своих воспоминаний события прошедшего штурма. В гостиной выключили свет, за окном уже стемнело, и я смог продемонстрировать яркую картину. Мой показ произвёл неизгладимое впечатление на всех присутствующих, а кроме графа с семьёй здесь же находилась и допущенная к зрелищу прислуга, из числа особо приближённых.

Показ длился довольно долго, я уже успел приспособиться и использовал дар для демонстрации по самому минимуму расхода энергии. Картина же, наоборот, получалась чёткой и красочной, возможно потому, что я писал её эмоциями и собственными переживаниями.

Когда я выдохся и свернул мерцающий красками экран, то успел увидеть прильнувшие ко всем окнам гостиной любопытные лица прислуги помельче, особенно детей, и на всех мой показ оказал неизгладимое впечатление. Дети, мне кажется, сбежались со всей округи, незаконно проникнув в особняк и также быстро исчезли после окончания показа, как и появились.

— Спасибо! — сказал в полной задумчивости граф, — это очень сильно, завтра я хотел бы попросить вас устроить для моего чиновничьего аппарата закрытый показ. Могу я на это надеяться?

— Так точно, Ваше сиятельство!

— Спасибо! Что же, нам всем пора отдыхать, а вам, барон, в особенности, надеюсь, что супруга уже распорядилась, чтобы вам помогли перевязать раненую руку?

— Да, конечно.

— Хорошо, тогда спасибо вам ещё раз за показ, вас проводят в вашу комнату.

Я молча поклонился, кинул быстрый взгляд на Женевьеву и удалился вслед за назначенным для моего сопровождения человеком. Не успел я зайти в комнату, как явилась горничная с тазом, полным воды, и чистыми бинтами. Поблагодарив, я с её помощью перемотал повязку на руке и отпустил её, принявшись готовиться ко сну. Мысли вихрем мчались в моей голове.

Больше всего меня поразили глаза Женевьевы, залитые слезами, или мне показалось, что она плакала? Времени рассмотреть её лицо в полутьме у меня не оказалось, и теперь, лёжа в постели, я заново прокручивал в голове события прошедшего дня. Очень насыщенного дня, и незаметно для себя уснул.

Глава 10

Разговоры о будущем

Проснулся я рано, быстро встал, умылся, оделся и вышел прогуляться во двор. Мои часы показывали половину восьмого, завтрак намечался в восемь, и время погулять в гордом одиночестве у меня ещё имелось. Граф только что уехал на службу, о чём свидетельствовало отсутствие его бронированной машины, а остальные члены семьи занимались своими делами.

Я прошёлся по дорожкам, затем дошёл до небольшого парка, который мы с Женевьевой вчера осмотрели очень быстро, развернулся к зимнему саду. Он оказался закрыт, и самому проникать в него нет никакого смысла, мне он без Женевьевы не интересен, да и время уже близилось к завтраку.

Не спеша я последовал в особняк, надеясь увидеть там Женевьеву, увы, и на завтраке я страдал от одиночества, так как графиня завтракала вместе с мужем, который уже уехал