С тобой и навсегда - Алексей Птица Страница 27

— Да, но и врагов он нажил себе много.

— Врагов? А сколько ты их себе нажил одним лишь нахождением на посту генерал-губернатора? А что ты сделал плохого людям? Да ничего! Ты днями и ночами проводишь время на работе, думаешь, как помочь и защитить, а в результате каждый анархист готов тебя убить, прикрываясь при этом заботой о счастье народа. А разве народ просит их убивать чиновников? Я уверена, что нет. Народу всё равно, кто у власти, лишь бы о нём заботились, а как можно заботиться, ставя во главу угла террор? Это не забота — это передел власти бандитскими методами.

— Это не совсем так, хотя в целом, да, но к чему ты говоришь мне об этом?

— К тому, что он способен защитить не только себя, но и нашу дочь, и всё может случиться, если настанет момент, то и тебя.

— Никак он меня не защитит, никак! Этот сосунок хорошо себя бы защитил.

— Себя он точно сможет защитить, он даже сейчас ходит с револьвером, даже у нас в гостях! Знаешь, я общаюсь со многими жёнами уважаемых семейств, а по долгу благотворительного общества и с женщинами из простых сословий, и много чего наслушалась от них. У подобных людей может войти в привычку быть постоянно настороже, и это не от хорошей жизни, из волка можно вырастить собаку, но из собаки трудно вырастить волка, а вот из человека может вырасти всё, что угодно, как в одну, так и в другую сторону. Барон Дегтярёв уже вырос и сформировался не домашним псом, в этом я убедилась сегодня окончательно.

— Что он натворил?

— Ничего, абсолютно ничего, просто я это почувствовала своим женским сердцем и уверена, когда он покажет картину боя, что провёл, ты в этом убедишься тоже. Не сможешь не убедиться.

— Мне бы твою уверенность, — проворчал граф.

— Я всегда готова поделиться ею со своим мужем, — пожала плечами графиня, на что граф грустно рассмеялся.

— Хорошо, я тебя понял, моя дражайшая супруга. А что Женевьева?

— Женевьева? А она просто влюблена.

— Что значит, просто?

— А то и значит — она влюблена в барона окончательно и бесповоротно. Ты бы видел её глаза и выражение лица, когда она смотрела на перевязанного барона, что вошёл к нам в гостиную! Нет, даже не так, я прямо почувствовала, как она задрожала от нахлынувших эмоций, увидев его, и это несмотря на то, что шрам на лице откровенно его портит, а вторая щека оказалась заклеена пластырем из-за новой полученной раны. Я находилась совсем рядом с дочерью, и я не придумываю ничего!

— Шрамы мужчину не портят, — проворчал граф.

— Для меня портят, для Женевьевы — шрамы Дегтярёва, как награды императора, они для неё прежде всего показатель его уверенности в себе и надёжности, как мужчины. И да, в этом она с тобою полностью согласна.

Граф только вздохнул, не став комментировать слова супруги.

— Скоро ужин?

— Да.

— Кино будет?

— После ужина.

— Если всё вновь окажется красочно, как у императора, то я приглашу его к себе в министерство, чтобы он повторил показ для моих подчинённых.

— А я приглашу в дом наших близких друзей с их жёнами и всем семейством.

— Со всем семейством не надо, пойдут ненужные разговоры, а кроме того, девицы начнут строить ему глазки, что будет дико бесить Женевьеву, отчего она начнет творить глупости.

— Гм, не знала, что ты так хорошо понимаешь нашу дочь.

— Что тут понимать, всё очевидно.

— Хорошо, я приглашу только самых близких к нам.

— На сколько он приехал?

— Мы договорились, что на пять дней.

— Договорились? Почему именно на пять?

— Да он бы и не уезжал, и видимо надеялся приехать на сутки-двое, но признался, что занятия начнутся только через неделю, а ехать ему некуда, поэтому я и определила ему пять дней, на что он сразу же согласился.

— Ещё бы, — хмыкнул граф.

— И я думаю, что можно с ним отпустить Женевьеву на учёбу.

— Ты с ума сошла⁈ Ты представляешь, какие могут случиться неприятности с ней? Павлоград по-прежнему опасен для всех семейств высших чиновников империи.

— Здесь тоже ей тяжело, и никто не может гарантировать, что мы сможем защитить её от невзгод и преступлений, но барон любит её больше, чем себя, и не позволит ни убить её, ни захватить в заложники.

— Одному человеку это невозможно.

— Согласна, но когда любит, то человек способен на невозможное, дорогой, вспомни себя.

— Гм, это нечестно, дорогая.

— Нет в любви честности, поэтому я готова отпустить Женевьеву с ним, но только при одном условии.

— Это при каком же?

— Если мы пообещаем ему её руку, и он будет готов на ней жениться. В этом случае он сделает всё, и даже немножко больше.

— Не слишком ли ты торопишь события?

— Нет, всё вовремя, с этим тянуть больше нельзя, либо мы соглашаемся, либо всё дальнейшее бессмысленно и принесёт только лишь огорчение.

— Понятно, — вздохнул граф, — хорошо, я подумаю, и для начала отблагодарю его гораздо щедрее, чем император. Я дам ему тридцать тысяч злотых и посмотрю на его реакцию. Если он достоин Женевьевы, то не станет их тратить и оставит на будущее с ней, если же нет, то…. Решу за эти пять дней, а может и раньше.

— Не сомневаюсь в твоём решении, хотя я считаю, что это слишком большие деньги, можно ему дать сумму и поменьше.

— Ты сама сказала, что у него есть двадцать тысяч злотых, я дам ему тридцать и округлю до большой суммы, кроме того, он реально спас дочь, а я её жизнь ценю гораздо дороже денег.

— Я понимаю, но всё равно…

Граф поморщился, и в этот момент дворецкий доложил, что ужин подан.

* * *

Меня пригласили на ужин позже хозяев, как это и предполагалось изначально, и я вошёл в столовую, когда всё семейство уже находилось в сборе. Граф Васильев благосклонно кивнул в ответ на моё приветствие и указал мне