Компания «Охотники на монстров» - Ларри Коррейя Страница 7

б он начал заживать ненормально быстро, тебя бы тут же прикончили. Вервольф на тебе живого места не оставил, но ты как-то не помер, хотя с такими ранами обычно не выживают. Поэтому они решили, что ты наверняка заражен. А раз ты до сих пор не изменился, подозреваю, что они уже отправили твою кровь на анализ, чтоб знать наверняка. И кушать не могут – так хотят тебя прикончить. Но не осмелятся, ведь есть шанс, что ты остался человеком.

– Да, они сказали, что ждут ответа из лаборатории.

– Ага. Ждут ответа, как соловей лета. Но вот что я тебе скажу: я знаю об этих монстрах все, и раз у тебя за пять дней не проявилось никаких признаков, значит, ты чист, поверь моему слову.

– Правда? – впервые с тех пор, как я очнулся в этой воняющей антисептиком тюрьме, передо мной забрезжила надежда.

– Все с тобой будет в порядке. Когда этим хреноплетам придет отрицательный результат и тебя выпустят, позвони, визитку я тебе оставил. Надо поговорить. А пока отдыхай.

Странно, но я поверил этому незнакомцу. Решил, что он не из любителей подсластить пилюлю.

Предтеча стремительно вышел, на ходу задев агента Майерса. Тот выглядел возмущенным, но молчал, пока дверь за нашим гостем не закрылась.

– Лучше вам не связываться с этой компанией, Питт, для вашего же блага. Когда-нибудь они доиграются, и те, кто не погибнет, окажутся в тюрьме. Они совершенно не уважают правительство!

Я его тоже не особо уважал и в знак этого показал агентам средний палец.

– Знаете что? Я спать. День у меня выдался хреновый, так что, если тест будет положительный, пристрелите меня, только не будите. А если отрицательный – выметайтесь по-тихому.

Я нажал кнопку, и спинка кровати поехала вниз. Круче было бы, конечно, дверью хлопнуть, но что имеем.

Заснул я не сразу. Все тело крутило, от обезболивающих голова шла кругом, но засунуть визитную карточку поудобнее в гипс я не забыл.

Федералы снова уставились в телевизор.

Сон мне приснился странный. Все было какое-то мутное, размытое и дерганое, картинки сменялись быстро – обычно во сне такого не бывает.

Я видел бой. Не знаю, какой и где, но почему-то сразу понял, что он уже случился, давно, в прошлом. Ветер швырял снег в лицо, и не разобрать было деталей: огромная армия стояла против непонятного существа. Бесчисленное множество солдат пыталось его сдержать, не дать дойти до цели, а оно просто убивало их одного за другим, потому что кто-то забрал единственную важную для него вещь, и оно пришло ее вернуть…

Нет, не «оно». Он. Хранитель.

Во сне таилось еще какое-то злое существо, еще злее, чем Хранитель. Старое, проклятое всеми, разрушающее все на своем пути, полное гнева и ненависти. Поражение его ослабило, оно дрогнуло под натиском Хранителя. Его слуги пали от руки бессмертного убийцы, и тварь сбежала в какие-то руины.

Последний его солдат стоял на посту, дожидаясь Хранителя. Это был командир элитного отряда, с руками по локоть в крови, в черной униформе. Он гордо возвышался над телом хрупкой человеческой жертвы и кричал на немецком, что его хозяин вернется продолжить то, что начал. Потом он приставил пистолет к виску и выстрелил.

К концу сна что-то немного прояснилось. Я наконец разглядел Хранителя: он оказался гигантом, сплошь покрытым незнакомыми татуировками, которые двигались, словно живые.

И вдруг он посмотрел на меня сквозь пространство и время. Его глаза были словно черные провалы, полные ненависти.

– Ты примешь смерть от моей руки.

От страха я проснулся. Что за дичь… это что было вообще? Какие-то бесформенные злые твари, татуированные убийцы дерутся в снегу, солдаты кричат по-немецки… Наверное, это все морфин.

В тишине завопил мобильник – противный скачанный рингтон, Take Me Out to the Ballgame, что ли. Что-то зашуршало.

– Майерс, – раздался голос агента Майерса.

Я весь превратился в слух, надеясь угадать свою судьбу. Я не то чтобы верующий, но в этот момент молился, чтобы незнакомец оказался прав. В двадцать четыре умирать слишком рано, как же мои родители, мой брат… Я хотел больше времени, чтобы наладить с ними отношения, жалел о том, что тратил жизнь на бесполезную ерунду. Но что уж теперь? Поздно. Один телефонный звонок, спусковой крючок «глока» – вот все, что мне осталось.

– Угу. Да. Угу… Хорошо… Конечно… До свидания.

Понятнее не стало. Я замер, ожидая, что вот-вот пуля войдет в мой череп и разнесет мозги. Интересно, Фрэнкс хороший стрелок? Не хотелось бы оказаться овощем. А больно будет? Я прикусил язык. Не умолять же их: лучше такой конец, чем в полнолуние превратиться в чудовище.

Секунды тянулись бесконечно. Раздался шепот, потом шорох одежды, но ни вспышки, ни выстрела. Только тихо пикала машинка, отмеряющая мой пульс. Пикала все быстрее. Трудно притворяться спящим, когда электроника тебя выдает. Легкие горели – так я задержал дыхание, – мышцы на животе сжались до боли. Промелькнула даже больная мысль: вот бы башка взорвалась и все полетело на их дешевые костюмчики! Объясняйтесь потом в химчистке, уроды!

Наконец я услышал их шаги. Медленно распахнулась дверь. Я осторожно открыл глаза и увидел, что федералы тихонько выходят из палаты. Фрэнкс выглядел расстроенным: лишили удовольствия легально человека пристрелить! Майерс вежливо старался не шуметь. Дверь за ними закрылась.

Для верности я подождал еще несколько минут – ужасно медленных минут, – вдруг они вернутся? Но все было тихо. Незнакомец не обманул: я не заразился, я человек и меня не убьют. От облегчения я расхохотался так, что чуть швы на спине не разошлись, а потом заплакал от боли и от радости. Повторюсь, я не особо верующий, но в ту ночь верил однозначно. Наконец все напряжение из меня вышло – я просто лежал, опустошенный, всхлипывая и тяжело дыша.

Но, прежде чем снова заснуть, сделал две вещи: во-первых, схватил со стола букет от «Хансен Индастриз» и запулил им в стену. Все равно работа была дурацкая. Потом достал визитку и поднес к слезящимся глазам, пытаясь прочитать, что там написано. Мелкий шрифт расплывался, но крупный гласил:

Компания «Охотники на монстров»

Проблемы с монстрами? Звоните профессионалам!

Убиваем чудовищ с 1895

Глава 3

Физиотерапия – отстой. Сидение на больничном – отстой. А зуд под гипсом, который невозможно почесать, – вообще худшая пытка, известная человечеству. Хуже только, когда приезжают родители и захватывают твой дом, чтоб за тобой «поухаживать». Мои прилетели сразу же, как узнали о «несчастном случае», и тут же начали