Гоцюй - Джин Соул Страница 7

– Бедный цыплёнок сейчас расплачется, – прошептал кто-то в толпе.

Расплачется? Ещё чего! Со дня смерти матери А-Цинь никогда не показывала слёз другим птицам. Она довольно свирепо сверкнула фазаньими глазами в ту сторону, откуда доносились шепотки, и те сразу умолкли.

В голове мелькнула тревожная мысль. Тот сон о древней крови явно приснился ей неспроста. А если её крылья окажутся чёрными, как у Цзинь-У, что тогда? Украсят ли и её крылья ту верёвку в храме?

Именно в этот момент мачеха решила проявить заботу и сказала:

– Не бойся, А-Цинь. У тебя получится.

– Я не хочу, чтобы мне крылья отрезали! – выпалила А-Цинь.

Наступило всеобщее молчание, даже старейшины подавились мантрами.

– Что-что? – потрясённо переспросил глава Цзинь. – Кто сказал тебе такую глупость?

– Но ведь это церемония отрезания крыл, – жалобно сказала А-Цинь.

– От-вер-за-ни-я! Глупый цыплёнок, ты неправильно расслышала!

Разумеется, А-Цинь расслышала правильно, но притворившись можно было потянуть время, пока она не сообразит, как выпустить крылья. И пусть птицы смеются, считая её глупым цыплёнком. И пока отец сердито выговаривает мачехе, что та ничего не объяснила толком падчерице, пройдёт ещё немного времени. Лицо госпожи Цзи покрылось пятнами.

– Я ничего подобного ей не говорила, – возмущённо сказала она. – Она, должно быть, надумала это, когда была в храме и увидела те отрезанные крылья.

Свалив, таким образом, вину на самого главу Цзиня, госпожа Цзи несколько успокоилась. А главе Цзиню пришлось терпеливо объяснять дочери, что та неправильно поняла суть церемонии. Птицы хихикали и перешёптывались.

Эти отсрочки – одна за другой – позволили А-Цинь собраться с мыслями. Но она так и не поняла, как выпускать крылья. Они сами собой появились за её спиной – когда она перестала думать о том, чтобы их выпустить.

Толпа ахнула, глава Цзинь потрясённо замер, глаза госпожи Цзи стали совершенно зелёными от зависти.

Крылья за спиной А-Цинь не были ни чёрными вороньими, ни серыми жаворонковыми, ни даже цветными фазаньими.

Они сияли золотом, отражая солнце.

11. Золотокрылая

Ослеплённые на мгновение сиянием золота, птицы притихли, а потом загалдели все разом:

– Золото? Это золотая птица? Это реинкарнация Цзинь-Я! Цзинь-Я переродилась! Как в легенде!

Среди птичьего наследия была и легенда о перерождении Цзинь-Я. Птицы верили, что однажды Цзинь-Я вернётся в этот мир, отверзая золотые крылья, и тогда начнётся славная Эра певчих птиц. Церемония отверзания крыл призвана была отыскать новую Цзинь-Я, но за тысячи лет существования Жёлтой горы и населявших её кланов Золотокрылая не появлялась.

Была у этой легенды и другая версия, будто бы новая Цзинь-Я принесёт птицам не благо, а бедствия. Старики поговаривали, что некое пророчество, точного содержания которого уже не помнил, якобы гласило о том, что возрождение Цзинь-Я – дурной знак. Будто бы её рождение знаменует кончину горы Певчих птиц. Но все предпочитали считать это слухами, которые хищные птицы распустили намеренно, чтобы опорочить Златокрылую.

Глава Цзинь возрадовался:

– Моя наследница – золотая птица! Кто ещё мог родиться в гнезде феникса?

Не стоит называть себя фениксом, когда ты всего лишь фазан, но кто бы сказал о том вслух?

Госпожа Цзи стиснула пальцами собственный локоть, ногти вонзились в кожу до крови. Её падчерица – золотая птица? Это что, шутка какая-то? Госпожа Цзи не отрывала взгляда от золотых крыльев. У диких куриц крылья были никчёмные, не созданные для полёта, но у этого цыплёнка крылья развитые, словно она в любой момент могла взмахнуть ими и взлететь. Госпожа Цзи почувствовала досаду и зависть. Но лицо её не изменилось, оставаясь по-прежнему доброжелательным.

– Поздравляю, глава Цзинь, – первой сказала она с малым поклоном.

Птицы опомнились от первого потрясения и тоже начали поздравлять главу клана фазанов. Глава Цзинь напыжился, выкатил грудь колесом и воскликнул:

– Моя дочь – перерождённая Цзинь-Я! Кто ещё достоин наследовать гору Певчих Птиц, как не Златокрылая?

Все птицы принялись поддакивать ему, одна только старая кукушка неодобрительно трясла седой головой. Кукушки, как известно, обладают даром прорицания и могут предсказывать дурные вести особенно хорошо.

– Что это ты, тётушка Кукушка, головой качаешь? – заметив это, спросил кто-то из стоявших рядом.

– Дурное предзнаменование, – сказала тётушка Кукушка. – Золотокрылые появляются не к добру. Гора падёт!

Услышавшие это, закатили глаза. Тётушка Кукушка всегда предвещала какие-то неудачи, а «Гора падёт!» было её излюбленной фразой, которую она повторяла изо дня в день. Но ни одно из её пророчеств доселе не сбылось, потому птицы считали старуху помешанной и снисходительно игнорировали.

Глава Цзинь тоже расслышал это и нахмурился, но госпожа Цзи сейчас же вмешалась:

– Что ты такое говоришь, тётушка Кукушка!

– Глупым курицам лучше помолчать, – отрезала старуха.

Лицо госпожи Цзи покрылось пятнами, но не спорить же с сумасшедшей? Поэтому она натянула улыбку и сказала:

– Тётушка Кукушка перегрелась на солнце. Кто-нибудь, отведите её в тенёк и налейте чаю.

– Гора падёт! – визгливо перебила её старуха. – Мне было видение, что золотые крылья всех нас погубят! Спасайтесь! Покиньте гору, пока не поздно!

– Эк припекло, – зашептались птицы.

Слуги подхватили старуху под локти, но она упиралась и продолжала выкрикивать:

– Гора падёт! Гора падёт!

Когда её наконец утащили, а птицы успокоились, церемонию продолжили. Глава Цзинь велел дочери расправить крылья, чтобы все их увидели. Для цыплёнка, у которого, как говорится, ещё пух не сошёл, они были невероятно развиты, совсем как у взрослой птицы, все это подметили.

– Цзинь-Я! – скандировали птицы. – Новая Цзинь-Я!

После церемонии и по такому случаю устроили настоящий пир. Глава Цзинь ходил и хвастался каждой встречной птице. Госпожа Цзи ходила следом за ним и следила, чтобы он не пил слишком много. Птицы наперебой поздравляли их с такой выдающейся дочерью. Глава Цзинь хохотал и хлопал их по плечам, госпожа Цзи кисло улыбалась в ответ, всё ещё снедаемая завистью.

А-Цинь, в одно мгновение превратившись из Пеструшки в Златокрылую, не подозревала, как изменится её жизнь из-за этого.

12. Тайна древней крови

А-Цинь отправили домой до начала пира: цыплятам присутствовать на взрослых сборах не позволяли, – но прежде её обучили прятать крылья, а один из старейшин вручил ей свиток, чтобы она затвердила священные тексты «Взросления птицы». Они во многом напоминали «Поучение цыплятам», но в них были добавлены главы о послушании жён мужьям.

Никто, кроме мужа, не должен видеть крыльев женщины. Женщина, что покажет крылья чужому мужчине, опозорит свой род. Женщина не должна хлопать крыльями, летают только мужчины. Женщина должна во всём слушаться мужа, которого ей выберет старший родственник. Женщина не может сама выбирать мужчину. Женщина не может повторно вступить в брак, если её мужчина умрёт. За непослушание женщин должно наказывать…

А-Цинь мрачно закинула свиток под кровать и старательно отряхнула ладони.

– Столько запретов, что за всю жизнь не запомнишь, – проворчала она.

Пока взрослые пировали, она была предоставлена сама себе и воспользовалась этим, чтобы выпустить крылья. Во время церемонии солнце слепило глаза, и она ничего толком не разглядела, кроме золотого сияния над собственными плечами. Непонятно, было её оперение на самом деле золотым или только имело цвет золота. Перья на ощупь казались обычными перьями, но от них слышался лёгкий звенящий звук, когда она до них дотрагивалась. А может, это просто в ушах звенело? Выдернуть пёрышко, чтобы разглядеть, А-Цинь не решалась: даже цыплята знали, что выдёргивать перья нельзя, они сами должны выпадать во время линьки. Она похлопала крыльями, поглядела на пол, но ни пёрышка не вывалилось. Видно, так быстро линька не наступает.

– Ах, какие же крылья!

А-Цинь испуганно развернулась – это незаметно вошла госпожа Цзи, – и попыталась сложить крылья, чтобы