Огненная царица - Мэй Линь Страница 5

отчаяния, я инстинктивно ищу такого же человека, как он. В каждом встречном я пытаюсь найти его черты. В одном вижу его улыбку, у другого – его глаза, у третьего такая же походка, как у Махаяны, но это всё внешние черты, необязательные, случайные. А учитель Тай имеет с ним внутреннее сходство: он так же, как и монах, озарен внутренним светом.

Во всем же остальном – да, они разные.

Махаяна был мягким, спокойным, улыбчивым, но внутри него был стальной стержень. Учитель же Тай снаружи словно сделан из алмаза. С виду он кажется несокрушимым, но внутри у него, я знаю, нежная душа. Хэшан Махаяна не способен был победить даже мышь. Учитель Тай – величайший из живущих мастеров боевых искусств. Один взгляд его может привести в трепет самых свирепых бойцов нашего рода.

И вот его-то я должна убить. Или, точнее, спасти.

Дело странное, жуткое, небывалое. Ничего более дикого не случалось в моей жизни и случиться не могло.

Люди вокруг думают, что имеют дело просто с мастером боевых искусств. Да, с мастером очень хорошим, выдающимся, необыкновенным – но все же с обычным смертным. Однако, как уже говорилось, учитель Тай никогда не был простым смертным. Он – посвященный даос, злейший враг нашего рода. Любой из наших не задумываясь отдаст жизнь, чтобы уничтожить учителя, – такова наша ненависть к нему.

А я, между тем, должна его спасти…

Временами я гляжу на себя и не понимаю, что происходит. Может быть, это бред? Может, я смотрю бесконечный кошмарный сон и не могу проснуться? Могла ли я подумать всего лишь год назад, что буду спасать даоса, да еще такого, как учитель Тай?

Наша пословица гласит: «Один убийца – лишь половина убийцы. Двое убийц – вот подлинный убийца!» Чтобы убить учителя, нужен подлинный убийца, именно поэтому рядом со мной мой брат Ху Юнвэй: мы вдвоем и есть тот самый подлинный убийца.

Приехав в Москву, мы сняли квартиру на Ленинском проспекте, недалеко от того места, где живет учитель. Квартира небольшая, двухкомнатная, но очень уютная. Удобная мебель, милая старушка-хозяйка, угощавшая нас чаем из пакетиков и собственноручно испеченным имбирным печеньем. Квартира так понравилась брату, что он решил завладеть ею, убив хозяйку.

С трудом я его отговорила, сказав, что поднимется шум, а наше задание так и останется невыполненным. Брат нехотя со мной согласился. Он не зол и не жесток, но проще, конечно, убить человека, чем искать с ним общий язык. Так, кстати, считают и сами люди.

Сейчас брат сидит напротив меня, листая журнал. Глаза его неторопливо перемещаются со страницы на страницу. Лицо неподвижно, словно вылеплено из глины и обожжено на медленном огне. Он похож на одного из воинов Терракотовой армии Цинь Шихуанди, и темно-рыжие волосы лишь усиливают это сходство.

Я сижу в кресле и смотрю на него. Иногда он отрывает глаза от журнала, улыбается одними губами и снова смотрит на страницу.

Я вижу себя его глазами: стройная, миниатюрная, дорогие джинсы от Кавалли, желтое пончо – сейчас я похожа на Милу Йовович из «Пятого элемента». Сейчас у меня такое настроение, и я похожа на нее. Что будет через пять минут, я не знаю, но сейчас я – Мила Йовович.

Вот так мы и сидим друг напротив друга, двое убийц: генерал армии Цинь Шихуанди и голливудская звезда.

Почему именно он, скажете вы, почему я? Да потому что мы с братом – самые ловкие, коварные и изобретательные шпионы на свете. Мы – лучшие в мире душегубы, мы вдвоем стоим армии диверсантов. Теперь от нас зависит смерть учителя Тая, а значит, жизнь всего нашего рода.

Да, мы лучшие среди лучших. Если надо, мы вдвоем одолеем армию охраны и убьем президента. Но то президент, кому он нужен? Учителя Тая убить гораздо сложнее.

Любой, кто его знает, скажет, что это и вовсе невозможно. Только не надо говорить это моему брату – нет на свете существа более гордого и непреклонного, чем Юнвэй.

– Мы – хули-цзин, лисы-оборотни, – говорит он, вздернув подбородок. Такая манера была у старых английских аристократов позапрошлого века, у них он ее и позаимствовал. – Нет ничего невозможного для нас ни на земле, ни на небе, ни в царстве Яньлована.

Он лукавит: для нас невозможное есть, и это учитель Тай, молодой еще китаец с густыми бровями, резко очерченным ртом и каменными скулами. Когда он наносит удар, раскалывается само пространство. Когда он перемещается, замирает время.

В честном бою с учителем у нас нет ни единого шанса, но мы и не хотим вызывать его на честный бой, это не в нашем обычае. Убить его нужно исподтишка, коварно, со спины, вот потому и послали нас.

Однако даже хитростью подловить учителя очень трудно: он чувствует опасность заранее и легко уходит от нее. Все наши планы, даже самые коварные, неизменно проваливаются один за другим.

Конечно, в этом есть и моя вина, а точнее сказать, скромная заслуга. Брат не знает этого и бесится. Но я должна хэшану Махаяне эту жизнь, и я ее спасу!

Впрочем, долг тут не при чем. Я спасу учителя без всякого долга, хотя бы за одно то, что он так удивительно похож на Махаяну.

Если об этом кто-нибудь прознает, меня не пощадят. Меня казнят самой страшной, самой чудовищной казнью, которая только существует на свете: меня ждет Бездна. Мука моя будет непомерна, страдания – бесконечны.

Но я не думаю об этом, я хочу только одного – спасти учителя. Говорю, и самой смешно: это все равно как если бы заяц мечтал спасти волка, а цыпленок – змею. Спасти учителя Тая значит подписать смертный приговор самой себе, однако чувство, которое родилось во мне с приходом Махаяны, выше страха смерти, выше долга, выше родственных связей.

Брат мой обескуражен. Впервые в жизни я вижу его растерянным.

– Тай – не человек, он – дьявол, – говорит мне брат. – Он даже больший дьявол, чем мы сами. Я не понимаю, как можно так выходить сухим из воды…

– Да ведь он же посвященный даос, он наставник школы Сокровенных Небес, – отвечаю я. Голос мой звучит ровно, но какой же восторг я испытываю, какую радость! О, хэшан Махаяна, ты бы гордился мной…

Лицо брата чернеет от злости, брови его смыкаются на переносице. Он не знает моих мыслей, но чувствует, что тут что-то не так.

– Учитель Тай – человек, а возможности человека ограничены, – сердито бросает он.

– Вот как? –