Королева Мальронс - Максим Шаттам Страница 26

в левом боку. Тобиас согнулся пополам. От шара с шипением побежала волна тепла. Когда она коснулась друзей, Эмбер показалось, что ее пронзил настоящий разряд тока. Она едва могла различить красно-синие вспышки в центре шара, затем за стеной тумана мелькнула зеленая вспышка. До ноздрей ребят донесся запах – так пахнет лес после сильного дождя.

Ароматы перегноя, пряных растений, мяты и базилика, – угадала Эмбер, – и еще один горячий аромат, запах нагретого сока.

Девушке вдруг показалось, что шар заговорил с ней, принялся рассказывать ей историю, состоящую из смыслов, цветов, запахов, острых ощущений. Правда, этот контакт был настолько кратким, что Эмбер не успела проанализировать большую часть переполнявших ее эмоций.

Ощущение благости разлилось в ней, сознание поплыло.

Облако, окружавшее мальчика, как будто втягивалось в светящийся шар; тем временем в небе гремело – гроза уходила прочь.

Зрители сидели, завороженно глядя на белую сферу, одни с восхищением, другие более сдержанно, но абсолютно все ощущали эйфорию от того, что сейчас испытали.

– Ничего себе! – сказал Тобиас. – Видели, как эта штука проникла в нас? Мне показалось, что она побывала у меня в мозгу! Жутковато и одновременно фантастически круто!

– Это душа Древа жизни! – опять произнес Торшен. – Тот, кто получает право прикоснуться к нему, видит всю жизнь целиком, прошлое и будущее – тесно связанными. Зрители же ощущают только ударяющую в них теплую волну.

– Наверное, удивительный опыт, – произнес Мэтт.

– Самое невероятное ощущение из всех, которые я испытывал, – признался Торшен.

Эмбер склонилась к мальчикам:

– Мне показалась, что эта «душа», как вы ее называете, живая и что она просканировала меня целиком.

– И меня! – тут же подхватил Тобиас.

– Да, она живая! – горячо подтвердил Торшен. – Когда мы пришли сюда и обнаружили ее, то сразу поняли, что именно нас она ждет и что это место станет нашим Гнездом.

– Как вы здесь оказались? – спросила его Эмбер. – Откуда пришли все эти дети и подростки?

Торшен выглядел смущенным.

– Мы были знакомы еще до Бури. Но мы были слабы, а Буря полностью изменила нас – мы стали мощными и гордыми! Мы – люди Гайи.

– Не понимаю: вы были знакомы до Бури, изменившей наш мир?

Торшен махнул рукой:

– Это давняя история. Настоящее намного важнее.

– Понимание того, кто мы и откуда идем, позволяет определить предстоящий путь, – откликнулась Эмбер.

– Тогда считай, что наша история – тайна, которую мы не хотим раскрывать.

Сказав это, он развернулся и пошел к толпе, покидавшей амфитеатр, оживленно обсуждая увиденное.

Союз трех подождал, пока арена опустеет.

– Мне бы очень хотелось провести один эксперимент, – задумчиво произнесла Эмбер, глядя на шар, который медленно вращался сам по себе.

– Не сейчас, – удержал ее Мэтт, украдкой показывая на вершину амфитеатра. – Они наблюдают за нами.

Действительно, толстощекая Фаэллис смотрела на них – с приличного расстояния, но рядом с ней стояли четыре солдата в хитиновых доспехах.

– Может, если ты попросишь, они согласятся, чтобы ты стала следующей? – подумал вслух Тобиас.

– Нет, об этом не стоит и мечтать, мы чужаки, – напомнил Мэтт.

Эмбер спросила:

– Заметили, как неловко было Торшену, когда он вспомнил свое прошлое! Не могу поверить, что они все знали друг друга до Бури!

– Дверь в библиотеке! – напомнил им Мэтт. – За ней скрывается их общая тайна. Давайте вернемся к себе в комнату, подождем, пока все уснут, и отправимся туда!

– Слишком опасно! – запротестовала Эмбер. – Мы ничего не знаем про это место. Дай мне хотя бы пару дней – я поработаю в библиотеке и понаблюдаю, соберу информацию, а потом мы примем решение.

Мэтт неохотно согласился.

– Идем, – закончила Эмбер, глядя на Фаэллис и ее охрану. – Не будем вызывать подозрений.

15. Нельзя терять ни минуты

Мэтт был внимателен, и рапира, которую он держал перед собой, была готова поразить противника.

В огромной оружейной комнате пахло сандалом. Взоры всех присутствующих сосредоточились на соперниках.

Чтобы испытать Мэтта, старший офицер поставил против него двух довольно ловких мальчиков, которых Мэтт без труда победил. Оба следовали одной и той же тактике: силой выбить рапиру из рук соперника и прикоснуться к нему деревянным мечом. Но Мэтт не дрогнул: удары мальчиков нисколько не беспокоили его, и оба попались на одинаковую уловку: увлеченные своим натиском, открылись и позволили Мэтту первому коснуться их рапирой.

Мэтт не узнавал себя: раньше он постоянно мечтал быть опытным, гибким, быстро адаптироваться к стрессовым ситуациям, но при этом боялся всех, даже хулиганов в собственном колледже. Он вспоминал первые дни после Бури: страх, слезы, насилие, бегство из Нью-Йорка – ничего похожего на эпичные компьютерные игры, которые ему так нравились. Он часто спрашивал себя: почему он так сильно изменился? Буря тому причиной или что-то другое?

Сейчас Мэтту приходилось доказывать не только собственную силу, но и просчитывать будущие шаги. Если он продемонстрирует свою ловкость и силу, это позволит ему быстрее завоевать уважение местных пэнов или насторожит их – но, возможно, в обоих случаях он сможет быстрее узнать то, что хотел.

Теперь в соперники ему достался воин со звучным именем Бутракс; он ловко обращался с рапирой и постоянно перемещался влево-вправо – Мэтт не понимал, то ли противник хочет произвести на него впечатление своими умениями, то ли выбирает подходящий момент для атаки.

Мэтт плохо видел в сделанном из скорлупы гигантского ореха шлеме с прорезями для глаз.

Вдруг Бутракс сделал резкий выпад и попытался достать Мэтта лезвием своей рапиры. Мэтт едва успел отскочить в сторону и почувствовал, как рука противника схватила его за шлем. Вслед за тем Мэтт упал на землю – Бутракс поставил ему подножку. Мэтт ожидал, что тот отступит назад и дождется, когда он поднимется, однако Бутракс шагнул к нему, собираясь нанести лежащему противнику удар рапирой.

Мэтт перекатывался по земле назад, пока Бутракс несколько раз пытался, атакуя, достать его. Лезвие рапиры свистело в воздухе, едва не задевая Мэтта. Бутракс решил поправить шлем, мешавший ему как следует прицелиться, и Мэтту хватило этого, чтобы встать на одно колено; он отразил еще несколько атак. Когда он уже собирался подняться на обе ноги, Бутракс нанес ему мощный удар кулаком в голову, отчего шлем Мэтта завибрировал; затем Бутракс попытался ткнуть его рапирой прямо в лицо.

В ответ Мэтту ничего не оставалось, как нанести такой сильный удар по рапире Бутракса, что та переломилась; клинок Мэтта тоже оказался сломан, но часть его, которую Мэтт все еще держал в руке, расколола шлем противника и, задев Бутракса по лбу, вырвала у него полоску кожи, из раны