Книга пара - Сергей Александрович Калугин Страница 2

Я часто вспоминаю то, как начинался мой каждый день перед школой. Я просыпался от какого-нибудь очередного прикола, подготовленным братьями. Мне вот интересно, не лень им было каждый раз просыпаться на час, а то и на два (всё зависело от масштабности прикола) раньше, чтобы приготовить очередную подставу для секундного смешка. Срабатывал их очередной будильник, а потом я шел или отмываться, или за пластырем, или менять одежду. Чтобы далеко не ходить, у меня всегда была подготовлена ежедневная мини-аптечка. После проведённой реанимации моего организма и морального состояния я, спускаясь по лестнице, получал два пинка по пятой точке. Первый от Натана, так как он всегда обгонял меня, второй от Майкла. Главное, что я уяснил, это то, что нельзя было возмущаться, иначе можно было получить от них еще по подзатыльнику.

Когда я приходил на кухню (а приходил я по непонятным причинам всегда последний), меня всегда уже ждал вкусный и сытный завтрак. Ах, как мне сейчас не хватает вкуснейших блинчиков с клубничным сиропом, которые готовила мама. За столом я видел всегда одну и ту же картину: мама готовит, папа читает газету. Братья хихикают над очередной моей побудкой и за завтраком планируют новую пакость. Дедуля по причине чрезмерной старости, досматривает свой ночной сон уже за столом.

После завтрака мы с братьями проходили ещё один семейный ритуал – получали пакеты с обедом от мамы, при этом выглядело это так, как будто мы получали последнее наставление и благословение перед решающим боем в преисподней со всем легионом неправоверных обезьян. И довершал всё это взгляд отца с ехидцей, типа «порвите их всех мои мальчики».

Так мы с гордо поднятыми головами отправлялись в школьный автобус, который забирал нас почти от самого дома. После того как я заходил в автобус, голова сразу опускалась, так как места для лузеров и ботаников были в конце автобуса, а чтобы пройти в конец автобуса мне нужно было получить пару пинков, пару подзатыльников и выслушать пару ругательств в мою сторону. Причём, если обзывали меня, то использовали словообороты касательно только моего имени, потому, что если кто-нибудь говорил что-то про мою фамилию или семью, на обидчика налетали мои братья с аргументами в виде тумаков. Так и отправлялась эта славная повозка как в песне The Road To Hell. Хотя именно туда она и направлялась, потому что конечный пункт маршрута этой таратайки был настоящий ад, называемый школой.

Славные были денёчки. Даже ностальгия какая-то.

Глава 2. Это злое утро. Эта холодная страна.

Чёрт побери, как же холодно. Пронзительный свист ветра в старые ободранные окна. Каждый раз когда я на них смотрел, меня бросало в дрожь. «Свисти, свисти» – думал я про себя, закутавшись в мягкое пуховое одеяло, которое я привёз из родного дома. На улице была поздняя ледяная осень, порывы ветра срывали последнюю листву с деревьев, моросящие дожди сменялись ледяным то ли снегом, то ли льдом, который как раз сейчас шёл на улице. А мне хорошо, я под одеялом. Мне так не хочется просыпаться, так не хочется отпускать ускользающие отрывки сна, туманно тающие в моей памяти. Стараясь зацепится за них, я всё сильней и сильней пытался укутаться, и не пустить холодный воздух, который намеревался прорвать оборону моей одеяльно-подушечной крепости.

Да уж, зачем меня понесло в эту холодную суровую страну, Россию. Все чаще приходила мне эта мысль в последнее время, особенно по утрам. Особенно ближе к зиме.

– Подъём, Америка!

Громко и чётко ворвался в незакрытую дверь крик, разрушив тишину и покой этого сонного царства. Это был Иван. Я уже четыре года каждое утро слышу эту фразу, и никак не могу привыкнуть к этому действу, когда Иван после утренней пробежки врывается в дверь и кричит «Подъём, Америка!». А потом, как и сейчас, добавляет:

– Америка спит, жирок не убежит.

Этим он видимо пытается закрепить русское убеждение в том, что в Америке все едят гамбургеры, ничего не делают и много спят. Отчего и набирают очень немаленький вес. Хотя моя внешность худого ботана целиком и полностью опровергала это убеждение. И становилась идеей фикс Ивана сделать из меня какого-то атлета. Он каждое утро заставлял меня делать зарядку и разнообразные физические упражнения, поддерживая их фразой «в здоровом теле здоровый дух». Старая советская фраза, которую повторяли каждое утро по радио. Мне дед ещё рассказывал, что весь советский союз занимался «физической зарядкой» под радио по утрам.

Кстати, о Иване. Забыл рассказать про моего соседа по комнате. Это спортивный, почти двухметровый молодой человек. Я, наверное, именно так всегда представлял себе русского молодого человека с классическим, что ли, именем Иван, если судить конечно по сказкам, которые рассказывал мне дед про страну советов. Хотя Ваня был скорее исключением, чем примером русского молодого человека. Он не пил, не курил, занимался спортом, был умён не по годам и хорошо воспитан. Работали мы вместе с ним в одной лаборатории, только над разными проектами. Вырос он в далёкой сибирской деревушке на семь домов. В этой деревне у жителей единственным доходом был промысел по зверю и рыбе. А у Ивана было ещё любимое занятие, чтение книг. Каждый день, как только у него заканчивались дела по хозяйству, и не нужно было идти на охоту, он погружался в книжный мир. В этом мы были очень похожи, и мировоззрение наше совпадало. Правда в отличии от меня, он был безумным болтуном, иной раз его было просто невозможно заткнуть, он болтал и по делу и нет, но, что странно, никогда не рассказывал о себе. Говорил без умолку о чём угодно, но только не о своей жизни.

– Давай вставай, и вперёд, делать упражнения, – сказал Иван, зайдя после душа в комнату.

– Не дождёшься, – ответил я и отвернулся лицом к окну.

– Хватит дрыхнуть, всю жизнь проспишь, – смеясь, сказал Ваня и вытащил у меня из под головы подушку. Бросил её на «кресло лётчика», где лежало моё барахло, и направился в сторону кухни.

– Я пойду, чего-нибудь пожрать соображу, а ты не забудь про упражнения.

После того, как он вырвал у меня из под головы подушку, и та резко упала на кровать, я почувствовал сильную ломящую боль в районе затылка. Тут мне вспомнился вчерашний вечер и сколько там было выпито. За четыре года пребывания в России я изучил традицию употребления алкоголя. А пить с учёным контингентом – страшное