Головы с плеч - Зои Хана Микута Страница 15

как голова падает на землю с глухим стуком… И от этого стука ее мысли прояснились, она успокоилась, снова стала самой собой и продолжала идти, размышляя о комфорте гостиницы, в которой сегодня остановится на ночь. Она займет комнату, задернет занавески, чтобы приглушить Свет, и будет слушать шум повседневной жизни. Крики, доносящиеся из кухни, с нижнего этажа, разговоры, приглушенные стенами, шаги в коридоре. Будет смотреть на то, как день там, за шторами, гаснет и уходит, и думать о том, как же она устала. Думать о том, как утром выпьет чаю. Следить за соседями и ради развлечения нажимать на точки Тьмы, которые двигались за стенами ее комнаты. Нажимать до тех пор, пока они не лопнут. И еще будет читать; именно потому, что Икка много читала, она могла взглянуть на себя со стороны, была способна анализировать собственные побуждения, поступки, тревожность. Кроме того, из-за любви к чтению она воображала себя ученой женщиной. А еще она много спала.

«Я сплю нормальное количество времени».

«Ага, нормальное – для мертвеца».

«Хватит дразнить ее, Каро. У Алисы появятся всякие нехорошие идеи, нам придется последовать за ней, и тогда девки из младших классов займут колокольню».

Икка толкнула дверь церкви Юля, и у нее на ладони отпечатались буквы 바질 – Паджиль, – вырезанные на дереве для того, чтобы показать, что церковь является частью Округа.

– Мне нужна ваша настоятельница, – вполголоса обратилась она к монахине, встретившей ее на пороге.

Взгляд женщины скользнул по шарообразному предмету в мешке Икки.

– Здесь у меня Святой Дорма Уз.

– О, – произнесла монахиня легкомысленным тоном.

Икка подумала, что он не мог быть естественным – иначе родители отказались бы от нее в детстве. Потом монахиня сложила руки и сомкнула пальцы под длинными серыми рукавами.

– О.

Она все глазела на предмет в мешке, и Икка нахмурилась; у нее возникло внезапное, но вполне предсказуемое желание швырнуть мешок в голову этой тетке.

– Ну, и как оно было… в Лесу?..

Ах, ну конечно, одна из любопытных. «Пойди уже, наконец, и посмотри сама», – захотелось ей рявкнуть, но, боги, это ни к чему не привело бы, и, боги, как же Икка ненавидела разговаривать с людьми.

Она хотела только одного: покончить с этим и снова остаться в одиночестве; она хотела в гостиницу, именно в гостиницу, она никогда не стремилась обзавестись собственным домом или квартирой. Не то чтобы она не могла себе это позволить – охота на Святых была прибыльным делом, – просто не видела в этом смысла. Куда бы она ни пришла, она нигде не задерживалась, она все равно рано или поздно отправлялась дальше. Она не знала точно, почему так происходит – возможно, потому что она повзрослела в Стране Чудес. Может быть, Лес рано или поздно призвал бы ее, даже если бы ее не изгнали. Возможно, ей было бы мало магии, с которой она баловалась внутри стен своего родного Округа, и она выбралась бы за его границы. Она пробиралась бы сквозь заросли чертополоха, отделявшие цивилизованные земли от Страны Чудес, дюйм за дюймом, пока в один прекрасный день, подняв голову, не увидела бы кроны деревьев, скрывающие небо…

Монахиня еще некоторое время сердито пялилась на нее, но, наткнувшись на упрямое, злое молчание, ускользнула прочь, а Икка выбрала себе место, опустилась на скамью из темного дерева и, подняв голову, уставилась на застекленный потолок. Сделала глубокий вдох, чувствуя, как тени касаются ее кожи, словно обрезки бархата, и шепотом поблагодарила Тьму, потом Свет: без первой она никогда не увидела бы второго. Ей это нравилось в ее богах, то, как они нуждались друг в друге. Как они заполняли ее мир. Она вытащила свою книгу из котомки, висевшей рядом с мешком для голов, раскрыла, положила на колено. Книга была о феях; Икке нравились эти вымышленные существа, отвратительные, жестокие и умные. Ее единственная татуировка представляла собой цепочку крошечных черных грибов вокруг левого запястья – «круг фей», взятый из ее любимой сказки.

В этой сказке говорилось о королеве далекой страны, которая считала себя самым могущественным на свете существом и отправилась к феям, чтобы отнять у них власть над лесом. Дурочка наткнулась на волшебный круг и плясала до тех пор, пока не стерла ноги до костей. Причем она была такой тщеславной, что приняла хохот за аплодисменты.

Икка почти дошла до конца главы, когда кто-то постучал ее по плечу. Над ней стояла настоятельница храма Юля, мать Чан, старуха со сморщенным ртом, который уже что-то болтал, и усталыми глазами, которые разглядывали голову Святого в мешке. Недавно эта голова принадлежала Дорме Узу, напавшему на семью кузнеца в Округе Юхва. Икка выследила его в покинутой деревне неподалеку от границы Страны Чудес, к югу отсюда, и убила, когда Святой попытался скрыться в чаще.

Нет, не совсем так: если бы Святой хоть чего-то боялся, если бы у него хватило ума обратиться в бегство при виде охотника, вот тогда он попытался бы скрыться. Но этим тварям было безразлично все, кроме жратвы, даже собственная жизнь. Это невыносимо раздражало Икку. Ее любимые герои и злодеи из книжек всегда наводили страх на врагов. Иногда у нее даже возникала мысль о том, чтобы отправиться к Червонной Королеве и присоединиться к ее Двору Отбросов, состоявшему из прощеных Бармаглотов. Только ради того, чтобы внушать кому-то страх.

Но эта мысль никогда надолго не задерживалась у нее в голове.

Икка знала, что ее необыкновенные способности вызовут у людей не страх, а скорее изумление и любопытство – как это всегда бывает в зоопарках.

Двор Отбросов. Наверное, Кэресел Рэббит служила там, при дворе, потом втерлась в доверие к Хэтти, так что ее даже приглашали в королевскую ложу во время Бегов Святых. Да, Каро всегда любила воображать себя богатой и могущественной, обожала фантазировать и рассказывать Икке и Текке, какую блестящую жизнь она будет вести в Петре. Икка, со своей стороны, обожала фантазировать насчет того, как увидит Каро мертвой. Все что угодно, кроме ее процветания в столице, под крылышком у Червонной Королевы. Мысль о том, чтобы встретиться с Каро в Петре, для Икки была просто невыносима – и поэтому, читатель, она никогда даже не задумывалась о придворной карьере.

А кроме того, наша дорогая Иккадора Алиса Сикл предпочитала собственное общество, свои книги и книжных героев, все мысли которых были четко и ясно изложены на страницах. Возможно, это и делает ее таким восхитительным созданием – нежелание иметь хоть что-то общее с