Гоцюй - Джин Соул Страница 11

Что же до еды, то в ней А-Цинь была неприхотлива. Зерно так зерно. И даже когда мачеха велела ей не пить чай, а довольствоваться простой водой, она ничего не возразила.

Эта безропотность госпожу Цзи только сильнее разозлила.

«Что бы я ей ни говорила сделать, она это исполняет, причём с досадной точностью, – подумала госпожа Цзи. – Но не могу же я заставить её рубить дрова или выполнять другую тяжёлую работу по дому? Птицы и так косо на меня поглядывают. И кто успел им растрезвонить, что я держу падчерицу в чёрном теле?»

Разумеется, к тому руку приложили старые слуги, страшно недовольные, что с их сяоцзе обращаются как с прислугой. Они втайне даже пытались подсобить А-Цинь в работе, но она самым решительным образом отказалась.

– Матушка задала мне «уроки», я должна сама их выполнять, – твёрдо сказала А-Цинь.

«Да разве ты не понимаешь, что она попросту над тобой измывается?» – мысленно кричали старые слуги, но вслух того сказать не посмели.

Кто они такие, чтобы столь явно в господские дела вмешиваться?

17. За семенами чжилань

Тяготы новой жизни, казалось, нисколько не отразились на А-Цинь. За последние несколько месяцев она подросла на цунь, несколько осунулась, теряя детскую пухлость и приобретая изящество зарождающегося девичества, а в жёлтых фазаньих глазах проявились золотые проблески. Теперь она носила мяньшу – отчасти по настоянию мачехи, чтобы скрыть веснушки, отчасти из-за укоренившейся в её душе неуверенности: если лицо некрасиво, то не лучше ли его скрыть?

Госпожа Цзи становилась недовольнее с каждым днём. Что бы она ни велела, А-Цинь исполняла с дочерним послушанием. Насколько же глубоко терпение этой девчонки? Госпожа Цзи даже осторожно попыталась подвести её к мысли, что с ней обходятся несправедливо, но А-Цинь, глядя на неё ясными глазами с искренним недоумением, возразила:

– Но мне не на что жаловаться, матушка.

– А ведь птицы по-прежнему глядят на тебя косо, – с досадой сказала мачеха.

Лицо девочки несколько омрачилось.

– Что ж, – сказала она после раздумья, – можно насыпать птице зерна, но клевать его не заставишь.

Госпожа Цзи спрятала руки в рукавах и пощипала себя пальцами за локти, чтобы вызвать слёзы. Когда глаза её покраснели и увлажнились, она сказала:

– Глупая курочка, ты не понимаешь. Если они не примут тебя, как ты сможешь унаследовать гору?

А-Цинь подумала вдруг, что наследовать гору ей не очень-то и хочется. Было во всём этом что-то сомнительное, но она никак не могла выхватить из сумбура мыслей верную нить суждений.

– Поэтому, – сказала госпожа Цзи, промокнув глаза рукавом, – мы поступим так. Ты ведь знаешь, как трудно вырастить чжилань?

А-Цинь медленно кивнула.

Чжилань высаживали на водяные поля, как рис. Соцветием эта трава напоминала дикий лотос, но листья у неё были тонкие и узкие, как у пырея, а корневища сплетались в пучок вокруг небольшого клубня. Выращивали чжилань из семян, которые очень долго прорастали, если прорастали вообще.

Чжилань считалась волшебной травой, но говорили об этом всегда только в общих чертах – мол, волшебная трава, потому-то эти сволочи цзинь-у и пытаются её украсть. Но никто никогда не рассказывал, какими именно волшебными свойствами чжилань обладает. В учебниках для цыплят о том не было ни слова, а на вопросы о траве взрослые загадочно вращали глазами и говорили, что это секретные знания, доступные только старейшим шаманам горы, и пушистым цыплятам не полагается того знать. А-Цинь подозревала, что они и сами ничего не знают, и трава-то вовсе не волшебная.

– Ты собственными руками вырастишь чжилань, – задала мачеха новый «урок», – тогда птицам ничего не останется, как принять тебя.

А-Цинь поглядела на неё с лёгким ужасом:

– Я? Сама?

– Да, – довольно подтвердила госпожа Цзи, – поэтому мы сейчас пойдём к шаману и возьмём у него мешочек семян чжилань.

А-Цинь перепугалась по-настоящему. Шаман – большой слепой голубь, глаза которому, как говорили, выклевали хищные птицы, когда пытались разорить амбар с семенами, – жил особняком и наводил ужас на цыплят своим горловым пением. Если другие голуби ворковали только в период токования, то шаман заводил свою песню каждодневно, и гортанное «урр» разносилось далеко по горе.

Видя, что А-Цинь колеблется, но не зная причины, госпожа Цзи взяла девочку за руку и потащила за собой к шатру, где жил шаман.

– Чего надо? – не слишком дружелюбно спросил шаман. Ему не нравилось, когда его пение прерывали внезапные визитёры.

Госпожа Цзи без лишних церемоний вытолкнула А-Цинь вперёд и сказала:

– Это дитя собирается вырастить чжилань. Ей нужны семена.

Шаман повернул на звук лицо с бельмами вместо глаз. А-Цинь затряслась от страха.

– Вырастить чжилань? – хохотнул шаман. – Ребёнку? Пустая трата семян!

– Проси его, – прошипела мачеха, ущипнув девочку за спину.

А-Цинь невольно всхлипнула, но пришлось просить:

– Уважаемый старший, мне нужно совсем немного семян.

Шаман насторожился при звуках её голоса:

– Уж не наследница ли фазанов пожаловала?

– Это она и есть, – с досадой сказала госпожа Цзи. Что этот шаман себе позволяет? Будто её голоса он не узнал!

Но с этого момента шаман обращался уже только к А-Цинь:

– Сяоцзе знает, насколько трудно вырастить чжилань?

– Я хочу попробовать, – робко ответила А-Цинь, стараясь не смотреть на него. Как жутко выглядели эти бельма! Ей было немного стыдно: следовало бы посочувствовать его увечью, но она ничего не могла с собой поделать.

– Из дюжины семян, быть может, лишь одно прорастает, – сказал шаман, – а то и ни одного. Каждое семечко чжилань на вес золота. Если на горе Певчих Птиц не останется чжилань, нас ждут великие бедствия. Ты ведь знаешь, что чжилань – волшебная трава?

– Да…

Госпожа Цзи подумала, что шаман отправит их восвояси, и хотела уж было пригрозить ему, чтобы он поделился семенами, но тот порылся в складках одежды и швырнул к ногам девочки небольшой, с ладонь или чуть меньше, шёлковый мешочек, расшитый пиктограммами. А-Цинь подняла мешочек, развязала его и заглянула внутрь. Он был набит округлыми, похожими на горох семенами, только цветом они были не жёлтые или зелёные, а беловатые и покрытые жёсткой скорлупой.

– Благодари его, – опять зашипела госпожа Цзи.

А-Цинь припрятала мешочек и очень вежливо поблагодарила шамана за семена чжилань. Тот усмехнулся с непонятным выражением лица и обронил:

– Воистину будет чудо из чудес, если золотой цыплёнок вырастит чжилань. Эй, женщина! Подбери для неё хорошее поле.

То, как бесцеремонно и безо всякого уважения он обратился, госпожу Цзи взбесило, но она стиснула зубы и проглотила обиду. Она ещё поквитается с ним, когда обретёт реальную власть!

18. Невозделанное поле

Поле, которое подобрала для А-Цинь мачеха, находилось на западном склоне. Эта часть горы была заброшена, птицы сюда забредали редко.

– И никто не будет тебе мешать, – с натянутой улыбкой на лице расхваливала собственный выбор госпожа Цзи.

Она лично вызвалась отвести туда падчерицу, но уже сожалела, что не отправила её со слугами. Дорога на западный склон давно не мостилась, в женских башмаках идти по ней было сущим наказанием. А-Цинь же шагала свободно в своих неизменных сапогах, но на душе ей было нелегко, потому что виды действовали удручающе.

Западный склон был сильно запущен. Прежде он принадлежал клану ворон, но теперь от большого и некогда процветающего клана осталась лишь горстка побочных семей, которые растворились среди других птиц. Постройки, оставшись без хозяев, разрушились, их оплетённые плющевыми сорняками остовы уныло кособочились тут и там, расколовшиеся краеугольные камни поросли мхом.

Госпожа Цзи приостановилась у колодца, пихнула ногой стоявшее возле ведро:

– Колодец не пересох, здесь можно брать воду.

А-Цинь осторожно заглянула в колодец. Он действительно был полон, в тускловатом водяном зеркале отражался клочок неба и её собственное лицо.

Неподалёку от колодца стоял покосившийся деревянный сарай без двух стен и дверей. Соломенная крыша потемнела и свисала с одной стороны клочьями, с другой обнажились деревянные рёбра