Сын серой смерти (Рейн 8) - Валерия Веденеева Страница 37

ссоры с вами его стражников. Затем — разоблачение предателей среди младших магистров, ваш дар ощущать ложь… И ваша уникальная магия! Я имею в виду — дар этера уровня иртос. Служители архивов замучались, перерывая старинные свитки в поисках хоть каких-то упоминаний о подобных вам людях, поскольку все магистры и не только магистры разом пожелали узнать, на что еще вы можете быть способны… Вы, господин Рейн, опасны и непредсказуемы, и мы — в смысле, я и мои коллеги, другие иерархи, — понятия не имеем, чего от вас ожидать.

— Опасен, — повторил я. — Достаточно опасен для того, чтобы меня убить?

Августус растерянно заморгал.

— Убить? В смысле…

— Когда люди, облеченные властью, встречают на своем пути того, кто опасен и непредсказуем, они пытаются либо его использовать, либо, если не получится, устранить, — объяснил я. — И вот мне интересно, к какому варианту склоняетесь вы сами — и ваши коллеги?

— Господин Рейн! Я не… Я вовсе не планирую вас убивать! — судя по выражению лица Августуса, он не очень понимал, почему речь вообще об этом зашла.

— А ваши коллеги?

— Нет! Конечно же нет! Убить человека, благословленного даром этера — великий грех! А еще это прямое основание, чтобы лишиться звания иерарха и попасть в залы Бьяра.

Пока что Августус не сказал ни слова лжи. Значит, если желающие навсегда от меня избавиться среди других магистров и были, то его в свои планы они посвящать не стали.

Глава 18

Когда мы прошли первый длинный коридор внутри крепости, с его голыми каменными стенами, и поднялись по лестнице на третий этаж, я аж замер от неожиданности — настолько там все оказалось иначе. Причем куда приятнее для глаз и комфортнее для жизни.

Во-первых, в горшках и вазах, которые стояли тут на каждой подходящей поверхности, зеленели многочисленные растения, на которых распускались цветы. Были даже деревца — и вазы под их корневую систему требовались огромные.

Во-вторых, стены украшали яркие фрески, все как одна изображавшие кипящие жизнью леса, луга, берега рек и озер. Иллюстрации из жизней святых, посланников и аватаров тоже попадались, но куда реже, что для церковного ордена было странно.

И, в-третьих, в коридорах носились бесчисленные мелкие животные и летали птицы с таким ярким радужным оперением, что оно казалось ненатуральным.

— У вас тут… оживленно, — проговорил я, надеясь, что выгляжу не слишком растерянным.

— Да, есть такое, — отозвался Августус, ногой аккуратно убирая с дороги крупного ежа, который разлегся перед нами прямо посреди коридора. — Прошу, господин Рейн, пойдемте дальше. Видите ли, — продолжил он, — Тарим, при всей его мрачной красоте, слишком пустынен. Вы ведь заметили?

— Нигде никакой зелени, — согласился я, возобновляя движение. Конечно, можно было сказать, что сейчас все скрыл снег, но деревья и кусты полностью спрятать он бы не смог.

— Верно. Местные к такой бесплодной земле привыкли, но нам, — он сделал широкий жест рукой, явно имея в виду всех обитателей крепости, — нам тут жить тяжело. Однако ребята приспособились.

Кстати, насчет «ребят». Встречавшие нас члены ордена Сотворяющих появлению своего магистра были искренне рады, а это многое говорило о характере и личных качествах Августуса.

— Насчет растений я понимаю, — сказал я, когда очередная разноцветная птица, летевшая, будто на таран, прямо мне в лоб, лишь в последний момент яростно замахала крыльями и взмыла к потолку. — Но действительно ли было необходимо заводить тут столько живности? Страшно представить, сколько за ними требуется ухода.

Августус широко улыбнулся.

— Вы не заметили? Это ведь големы!

— Големы? Все эти животные и птицы? — я еще раз, куда более недоверчиво, огляделся по сторонам.

— Да. Обычные животные тут долго не выдерживают — Тарим, увы, их быстро убивает — а големам его атмосфера только на пользу.

— Атмосфера? — повторил я.

— Ах да, простите, я не объяснил. Песчаник Тарима производит особое магическое изучение, которое негативно влияет на растения и на животных. На людей, к счастью, оно воздействует очень слабо…

— Это воздействие — оно похоже на демоническую скверну? — спросил я быстро.

— Нет-нет, что вы! Демоническая скверна воздействует только на разумных существ, изменяя их, а обычные растения и животные ее присутствие игнорируют. А тут всё наоборот.

— Но действие на людей все же есть, — проговорил я напряженно. Учитывая мое слишком близкое родство с Белым Пауком и то, как стремительно влияла на меня скверна, мне совсем не хотелось экспериментировать с новым излучением. От скверны меня хотя бы защищало подаренное Аманой кольцо, а от новой напасти никакого оберега не было.

— Да, действие на людей есть, но не волнуйтесь. Как я сказал, вовсе не вредное — оно лишь постепенно превращает обычных людей в магов. В магов, к сожалению, очень слабых, с одним-двумя камнями, не больше, но Тарим — единственный город в Империи, рождение и проживание в котором всегда обеспечивает в ребенке наличие Дара.

Я лишь покачал головой. Кто бы мог подумать, что магический дар можно было получить вот так, извне.

* * *

Примерно через час после того, как мы все разместились по выделенным нам покоям, в мою дверь постучался Гонджи.

— Собрание Младших кланов назначено на завтра, на одиннадцать утра, — первым делом сообщил он. Потом подошел к висевшему в углу зеркалу, отдернул закрывавшую поверхность занавеску и внимательно изучил свое отражение, вернее, свою шевелюру. Достойные Братья выбривали только виски, остальные волосы отращивали кто как хотел. Впрочем, у Гонджи, как и у большинства воинов Церкви, была достаточно короткая стрижка.

— Что там такое? — поинтересовался я, наблюдая за его неожиданным порывом тщеславия и давя улыбку. Прежде я подобного поведения за ним не замечал.

— Думал, весь поседею, когда вы сегодня вдруг вздумали допрашивать старшего магистра Августуса в крепости его же ордена, — отозвался он, поворачиваясь ко мне. — Впрочем, если вы продолжите в том же духе, то моя седина — это лишь вопрос времени… При условии, конечно, что и вы, и я еще будем живы.

Все мое желание улыбаться как-то сразу пропало.

То, что поначалу прозвучало как шутка, было вполне справедливым упреком. Я ведь действительно сильно рисковал, задавая Августусу свой вопрос, и мне очень повезло, что он не оказался ни предателем, ни моим откровенным врагом. А ведь мог,