Сын серой смерти (Рейн 8) - Валерия Веденеева Страница 25

— Кто-нибудь из Братьев в отряде специализируется по камню? — спросил я его. Доставать вероятно-сирену самостоятельно я решился бы только в самом крайнем случае. Увы, но сырая сила не означала точного навыка, и я боялся, что из-за моей помощи сирена, погребенная заживо, быстро станет по-настоящему мертвой.

— У нас нет, но среди клеймачей… — Гонджи на мгновение запнулся и поправился, — прошу прощения, среди служителей Северной Канцелярии есть несколько таких специалистов.

Клеймачи, ха! Этого прозвища я еще не слышал.

— Тогда позови их.

Пожалуй, не было ничего удивительного в том, что самым лучшим специалистом в стихии Земли оказался господин Гоал. Ну, на то он и был старшим дознавателем.

Войдя, он бросил на меня короткий и не особо дружелюбный взгляд — все еще злился из-за того, что я нарушил нашу договоренность, — и подошел к нужной плите.

— Сирена там?

— Вероятно. Могу сказать лишь, что под плитой находится что-то живое.

Старший дознаватель молча кивнул и приступил к работе, превращая камень плиты в песок примерно на пару пальцев в глубину, после чего этот песок сам по себе поднимался и высыпался в сторону. Вероятно, он мог бы раскрошить плиту целиком и сразу, но осторожничал.

— Как церковные уложения предписывают обращаться с освобожденными сиренами? — спросил я у Гонджи, который вернулся вместе с господином Гоалом и сейчас стоял неподалеку, тоже наблюдая за его работой.

— Нужно постараться объяснить, что мы не враги, и как можно быстрее вернуть ее в море, — тут же ответил он.

— В море? Отсюда до ближайшего морского берега пять сотен миль!

Он кивнул.

— Да, но других уложений не существует. А эти разработаны специально для наших морских патрулей. Когда им попадаются корабли пиратов, то всю добычу обязательно проверяют на наличие сирен и, если их находят, то немедленно выпускают на свободу. Как я говорил, охотиться на сирен запрещено, но пиратам закон не писан.

— Хм, — пробормотал я. Оказывается, у Церкви был еще и флот, причем достаточно сильный, чтобы справляться с морскими разбойниками — вряд ли те по доброй воле разрешали обыски своих судов. Теаган о флоте, кстати, не упоминал. Хотя, возможно, к слову не приходилось.

— Должно быть, уже замурованных сирен доводится спасать не часто? — спросил я.

Гонджи покачал головой.

— Первый такой случай на моей памяти. В смысле, первый не только для меня лично, а вообще.

Плита закончилась как-то неожиданно, а под ней оказалась вода — мутная и плотная, густотой напоминающая кисель. Если там, внутри этой воды, что-то и было, обычным зрением это разглядеть не получилось. А вот мой измененный взгляд легко обнаружил живое существо, лежащее на дне этого странного подобия подземной ванны. Так-то логично — если хоронить сирену заживо, то именно в воде.

Достать сирену оттуда оказалось несложно. В сознание она не пришла, хотя жабры на ее шее закрылись — должно быть, тело само перешло на дыхание воздухом.

— Ребенок, — с легкой растерянностью проговорил старший дознаватель. Я кивнул. Я ведь видел взрослых сирен, и та, что лежала на каменном полу, взрослой точно не была. Если бы не длинный, полузмеиный-полурыбий хвост, не перепонки между пальцами и не разбросанные по телу пятна чешуи, сирена казалась бы обычной девочкой лет восьми-девяти.

— Я слышал, что для таких ритуалов специально выбирают сирен помоложе, — негромко сказал Гонджи. — Магия продержала бы ее живой лет десять, и все это время здесь звучал бы ее голос, чаруя всё новых пленников и превращая их в безвольных рабов.

— Глава Шен подошел к делу с размахом, — сказал я и посмотрел в сторону старшего дознавателя. — Как давно начались похищения?

— Странные исчезновения были всегда, — отозвался тот, — но их по большей части списывали на работу демонов. Возможно, что и зря…

Так и не очнувшуюся сирену завернули в одежду — насколько получилось, поскольку хвост все время норовил выскользнуть из ткани — и унесли.

— Особняк большой, гостевых комнат тут много, — сказал Гонджи. — Поместим ее в нормальную ванну с водой, ну и стража будет следить, конечно.

Было понятно, что на ночь глядя мы никуда из этого имения не поедем. Помимо сирены тут было несколько десятков бывших пленников, которые уже начали понемногу приходить в себя. По крайней мере, никто из них больше не ворковал ласковыми голосами и не улыбался в пустоту.

Их всех собрали в главном зале имения, просторном и светлом, когда-то, очевидно, предназначавшемся для официальных встреч и балов.

— Командир, посмотрите, на них одинаковые печати! — позвал главу отряда кто-то из Достойных Братьев, и я подошел тоже. На запястьях пленников обнаружились клейма, нанесенные, похоже, раскаленным железом и напоминающие смесь из нескольких рун. Мне получившийся знак был незнаком, но Гонджи, едва его увидев, помрачнел.

— Посмертное служение, — сказал, будто выплюнул, и прозвучало это как название чего-то давно известного.

— Объясните.

Он повернулся ко мне.

— Это старая ересь. Говорят даже, что наши предки привезли ее с погибшего материка. Она выросла из суеверия, будто души умерших не сразу попадают на суд Пресветлой Хеймы, будто бы они долгое время ждут своей очереди в ее Чертогах. Людям кажется, что души умерших во всем похожи на живых, имеют те же потребности и желания. И нобили, конечно, хотят, чтобы им прислуживали даже после смерти, — он презрительно скривился. — Поэтому был придуман ритуал, якобы долженствующий связать души посмертных слуг с их будущими хозяевами в загробном мире, и вот эта печать — первый шаг ритуала. Второй шаг — ментальное воздействие, делающее людей покорными.

— Получается, глава Шен отдавал приказ о похищении и проведении начала ритуала, а потом доставлял похищенных тем знатным семьям, которые верили в эту ересь и как раз готовились хоронить кого-то из своих близких? — проговорил я.

— Да, все так, — согласился Гонджи. — Девушки предназначались в посмертные наложницы для данов, юноши, аналогично, для дан. Взрослые мужчины должны были служить как почетная охрана. Пожилые женщины, выбранные, скорее всего за то, что в своей семье были любящими бабушками, — в няньки умершим детям. Похищенные дети, им же, — в товарищи для игр. Женщины с младенцами — в кормилицы, если умерший тоже был младенцем.

— То есть жертв похищения выбирали под нужные