Абсолютная Власть. Трилогия - Александр Майерс Страница 17

Много формальных слов, а суть в самом конце:

'Объявить род Градовых изменниками Российской империи. С момента утверждения сего документа считать род Градовых вне закона, лишить всех привилегий и любой поддержки правительства Российской империи.

Данный указ вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит'.

— Занятно, — сказал я. — Почему нас просто не лишили титула и всех земель?

— Совет Высших не имеет на это права. Отнимать титул и земли может лишь император, а его, сам знаешь, сейчас у нас нет.

— Нет, не знаю. Императорский род прервался?

— Уже давно, — слегка удивлённо произнёс Никита. — Почему ты…

— Пуля в голове, — я уже привычным жестом приставил два пальца к виску. — Магия восстановила мой мозг, но воспоминания оказались уничтожены. Может, вернутся со временем или благодаря Очагу. Но пока что я многое не помню ни про себя, ни про наш мир.

— Демон меня сожри, — покачал головой воевода и улыбнулся. — Хорошо, что меня ты помнишь. Насчёт императора — последний погиб девяносто лет назад, в конце Мировой магической войны, а наследников у него не было. В стране чуть гражданская война не случилась, и в итоге к власти пришёл Совет Высших. Шесть великих князей, которые теперь и правят страной. Называют себя «хранителями престола», но каждый тянет одеяло на себя.

— Ясно, — большая политическая обстановка меня пока что не особо волновала. Масштаб моих стремлений необходимо было сузить до проблем рода Градовых. Пока что.

Никита замолчал, глядя на сломанный меч на стене. Лезвие тускло блестело в полосе света из узкого окна.

— Значит, когда нас объявили изменниками, Муратов собрал альянс и атаковал, — сказал я, возвращая разговор в нужное русло.

— Было четыре рода, — кивнул Добрынин. — Муратовы, фон Берги, Карцевы и Немцовы. Немцовых мы разбили, твой отец лично прикончил главу. Они вышли из войны, но остальные три рода… — Никита покачал головой. — Они оказались слишком сильны.

Он повернулся к столу и принялся водить пальцем по карте:

— Муратовы и Карцевы — магические роды, фон Берги — технократы. Слаженный получился союз. Фон Берги организовали логистику и вели артиллерийские обстрелы, Муратовы и Карцевы наступали с двух сторон. В общем, мы не выдержали. В битве при Орловке нас полностью разбили. Мой отец погиб в том бою.

Воевода снова бросил взгляд на сломанный меч, и я спросил:

— Это твоего отца?

— Да. Единственное, что от него осталось. Маги Муратовых накрыли их расположение огненным штормом, защита не выдержала. Отец и остальные офицеры превратились в пепел, — Никита поджал губы и опустил взгляд.

— Мне жаль, — сказал я.

— Не о чем жалеть. Он погиб в бою, как всегда и мечтал. Что ж, ну а после Орловки мы отступали и несли потери, снова отступали и снова несли потери. Капитан Роттер предал нас и переметнулся на сторону врагов. Нас атаковали исподтишка в десяти километрах от поместья… Это стало последней каплей.

Никита качнул головой, наверняка вспоминая то сражение:

— Все, кто выжили, оказались здесь, и я принял командование. Большая часть людей потом ушла, остались только самые верные. Нас окружили, но с помощью Очага мы отбивались. А потом всё закончилось, и вот мы до сих пор сидим в осаде.

— Враги не пытались пойти на штурм?

— Пытались, конечно. Но у нас Очаг третьего уровня, сам понимаешь, — сказал Добрынин.

Я точно не понимал, что это означает, но суть улавливал. Судя по всему, Очаг обладал настолько большой силой, что даже армии трёх родов не смогли пробиться к усадьбе.

— Они даже подкопы пытались сделать, кроты хреновы, но защита Очага и под землю уходит, — Никита обвёл рукой круг. — Только кажется, что она в виде купола, а на самом деле это сфера.

Мы немного помолчали. Я обдумывал всё, что сказал Никита.

— Все земли, кроме тех, что под защитой Очага, захвачены? — на всякий случай уточнил я.

— Да. Девяносто процентов владений, — мрачно подтвердил воевода.

— И судя по тому, что я видел, они спокойно пользуются материальными и людскими ресурсами, — сказал я. — Так ответь мне на один вопрос, Никита: зачем они вообще официально продолжают войну? Только не говори, что с нашей стороны некому подписать капитуляцию. При желании это мог бы сделать ты или кто угодно ещё.

— Базилевский, например, — согласно кивнул Добрынин. Не успел я спросить, кто это, как он продолжил: — Всё очень просто. Враги хотят получить Очаг.

— И что им мешает?

Никита открыл было рот, когда в дверь вдруг быстро постучали и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули её. На пороге появился Артём — с улыбкой до ушей и подносом в руках.

— Бабуля велела вам перекусить, пока похлёбка готовится! — объявил он, ставя поднос на стол. Воевода еле успел убрать карту. — Сказала, если не поедите, она вам уши надерёт.

— Она может, — усмехнулся Никита.

На подносе стоял пузатый чайник, тарелка с хлебом, варёные яйца и несколько щербатых мисочек с разными вареньями.

— Вот это из крыжовника вообще обалденное! — заявил Артём, тыча пальцем.

— Ты что, попробовал варенье для господина, пока нёс его? — нахмурился Добрынин.

— Не-ет, — как-то неуверенно ответил рыжий. — Баба Маша меня там, на кухне угостила.

— В благородном доме надо вести себя соответствующе, Артём, — строго продолжил Никита.

— А я что, я прилично себя веду. Вот, это вам от меня, — парень бросил на поднос несколько карамелек и поспешно отступил к выходу. — Побегу, мне ещё надо морковку дочистить, а то у Бабули рука тяжёлая. Она меня уже пару раз половником огрела! — уже в коридоре сказал он и рассмеялся. — Ну, пока.

Дверь захлопнулась. Никита посмотрел на меня, сдвинув брови, а я только рассмеялся:

— Не злись. Откуда ему знать, как вести себя со знатными? Возможно, до меня он их в жизни не видел.

— Я не злюсь. Просто если ты хочешь его оставить, надо будет обучить манерам.

— Пока что перекусим. А где вы берёте хлеб? — спросил я, намазывая на ломоть земляничное варенье.

— Среди местных ещё есть сочувствующие, иногда у них получается протащить для нас продукты. Очаг их пропускает. В усадьбе, кстати, осталось несколько слуг — те, кто не успел или не захотел бежать. Помогают нам по хозяйству.

На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Только увидев перед собой еду, я понял, что голоден как волк. Варенье было не слишком сладким, наверняка без сахара, а хлеб уже подсохшим, но мне было всё равно.

Тем более, ароматный чай со смородиновыми листьями искупал все недостатки трапезы.

Утро тем временем окончательно вступило в свои права. Яркий солнечный свет проник через окно,