Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт Страница 15

Честно говоря, это часто затрудняло выполнение повседневных задач. Какой был смысл ходить за едой, или убирать свой дом, или заботиться о своей семье, когда титан мог прорваться сквозь стены и убить тебя и тысячи таких же, как ты, за считанные часы? Какой смысл вообще что-то делать?

И все же Империя выжила, потому что император сказал нам, что это неправда. Везде, где вы видели его изображение, оно сопровождалось словами Sen sez imperiya. И хотя это было написано на хануме — древнем языке, на котором почти никто больше не говорил, — мы все знали, что там написано: Вы есть Империя.

И, что более важно, мы понимали, что это значит: Мы все здесь из-за того, что все мы делаем.

Иногда это немного облегчало жизнь. Полагаю, даже при раскрытии редких ужасных убийств. И все же я стал сублимом и трудился на своем посту не просто для того, чтобы поддерживать Империю, но и для того, чтобы заработать достаточно денег, расплатиться с бесчисленными долгами моего отца, перевезти свою семью из Внешнего кольца Империи — слишком близко к берегам и морским стенам востока — и купить землю в пределах третьего кольца. Где-нибудь, где у моей семьи было бы больше стен между ними и титанами, где они были бы в безопасности.

Если в Империи вообще существовала такая вещь, как безопасность в наши дни.

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, как я добрался до своего жилища, я был совершенно измотан. Я пользовался самыми грязными тропинками и всегда внимательно следил за тем, чтобы впереди и сзади никого не было. Когда я, наконец, подошел к жилью учеников, я вздохнул с облегчением.

Затем я услышал резкий голос:

— Кол!

Я мгновенно остановился. Капитан Аликсос Таламис появился из темноты прихожей моего жилища, его красный плащ апота развевался на ветру.

Сукин сын, подумал я. Он ждал меня.

— Стой где стоишь, мальчик! — проревел Таламис. — Даже не думай двигаться!

Я вытянулся по стойке смирно и стал ждать. Он крадучись двинулся вперед, как хищник, заложив руки за спину, и гарда его офицерского меча мерцала, как холодная звезда. Я избегал встречаться с ним взглядом, но он приблизил свое гладкое, красивое лицо с непроницаемыми глазами к моему.

— Я слышал, — сказал он, — что ты нашел себе сегодня настоящую работу, Кол.

Поскольку это был не вопрос, я промолчал.

— Отвечай мне, черт возьми! — рявкнул он. — Это правильно?

— Сегодня мне назначили осмотр места смерти, да, сэр, — сказал я.

— Действительно? — сказал он. — И как тебе это удалось, Кол?

— Как велела моя хозяйка, сэр.

— Так почему же я получил множество официальных жалоб, — сказал он, — от некоторых уважаемых лиц, Кол, в которых указывается, что ты вообще не справился с этим? Потому что это звучит так, как будто ты, как это часто бывает, облажался до невозможности!

В моей памяти всплыло лицо мадам Геннадиос.

Она сказала, что у нее есть друзья в иялетах. Теперь я понял, кого она имела в виду.

— Держать слуг Хаза в плену на их собственном рабочем месте? — спросил Таламис. — Допрашивать их, как будто они были организаторами какого-то преступления? Ты хоть понимаешь, что делаешь?

— Была смерть, сэр, — сказал я. — Смерть, которая могла быть вызвана инфекцией.

— Инфекцией, которую мы, апоты, не обнаружили, — сказал он. — Ты в курсе, что ты все еще ученик расследователя, сигнум? Ты чертовски стар для этого, но ты такой, какой есть. И ты должен помнить, что твое окончательное назначение должно быть одобрено апотами, включая меня. Именно мы управляем измененными организмами Империи. Поскольку ты один из таких организмов, твое будущее принадлежит мне. — Он шагнул ближе. Я почувствовал его дыхание на своей щеке, уловил аромат перца и пряный аромат баранины. — Ты понимаешь, как отразится на твоем положении наличие жалоб от Хаза в твоем официальном досье?

Я не ответил. Я немного ненавидел себя за то, как быстро билось мое сердце. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я впервые начал тренироваться как сублим под руководством Таламиса, но я все еще помнил все те побои, которым он меня подвергал. Сейчас, когда он был так близко, в моей памяти всплыли воспоминания о взмахе трости.

— Расскажи мне все, что произошло в том доме, — сказал Таламис. — Сейчас.

Мой ответ был быстрым и отрывистым:

— Это противоречит правилам — обсуждать расследование с другими офицерами, сэр.

— А мне плевать! — сказал он. — Расскажи мне, что произошло, расскажи, что планирует расследователь, и немедленно!

Я позволил себе взглянуть на него. Обычно я замечал злобу в глазах Таламиса, но на этот раз я заметил голод. Этот человек был здесь с заданием, и не со своим собственным. Интересно.

— Сэр, — сказал я, — вы сможете ознакомиться со всем этим, когда я официально представлю свой отчет в Юдекс. Но делиться информацией о расследовании сейчас противоречит политике Юдекса.

— Что там произошло, сигнум? — прорычал он.

— Такова политика, сэр, — сказал я. — Я не могу это обсуждать. Это может поставить под угрозу расследование.

— Ты маленький сукин сын, — сказал он. — Если я прошу тебя проинформировать меня о том, что ты делал, тебе, черт возьми, лучше это сделать!

— Но вы мне не командир, сэр, — сказал я стоически. — Больше нет. Апоты командовали мной после моего изменения, но все изменилось, когда меня назначили к иммунису Долабра из иялета Юдекс. Мне разрешено обсуждать сцену смерти только с ней.

Взгляд Таламиса стал холодным и безжизненным.

— Ты думаешь, — сказал он, — что, раз ты попал в такое положение с этой... с этой сумасшедшей, то можешь прятаться от меня. Но позволь мне рассказать тебе историю, Кол.

Он начал ходить вокруг меня кругами. Это напомнило мне волка, поджидающего белку на дереве.

— Студент приезжает в Даретану чтобы стать сублимом, — сказал он. — И все же, несмотря на то что он платит за суффозии и получает их, этот студент остается ужасно, невероятно глупым. Читает медленно, пишет совсем плохо. Пытается вступить во все иялеты — Легион, Инженерный, Апотекальный, Казначейский — но проваливает все экзамены, причем проваливает их с треском. Как будто ребенок