Ли Ховард и призраки поместья Симмонсов — Пирсов - Шон М. Уорнер Страница 12

— Умница, — сказал Тристин. — Хочешь, садись за стол и попробуй разобрать весь этот бардак. — Повернувшись к Мире, он добавил: — А вы, юная леди, только словом обмолвитесь о своих проклятых призраках — и будете сидеть в своей комнате до самого Рождества. Это ясно?

Ли обратила внимание на его тон: впервые с того момента, как она приехала в поместье, Мира ему подчинилась без малейшего намека на дерзость. Смутившись оттого, что стала свидетельницей этой сцены, Ли захромала к письменному столу, стараясь ни с кем из них не встретиться взглядом.

Раскрыв ладонь, Ли, как бульдозером, сдвинула мелкие предметы к краям стола. Подняв с пола небольшую настольную лампу и роскошную подставку для двух ручек, она вернула их на свои законные места. Обойдя стол и доковыляв до стула, она скорее не села на него, а упала.

Поправляя стоявший на столе органайзер для канцелярских принадлежностей, Ли случайно заметила под ним уголок какой-то записки. Она приподняла органайзер и обнаружила, что бумажку специально наклеили на его дно: на ней была написана любопытная комбинация из цифр и букв. Догадавшись, что эти каракули — пароль от сейфа, она украдкой окинула взглядом комнату, надеясь его найти.

Неудивительно, но в кабинете Тристина, как и в остальном доме, стены были сплошь увешаны картинами. Однако после урагана все они либо свалились на пол, либо сильно покосились. Если бы за какой-то из них прятался сейф, его было бы видно. В том пространстве, что оставалось между картинами, стояли достающие до самого потолка книжные шкафы. На деревянном полу были разбросаны десятки книг, которые, упав, открыли доступ к задним стенкам полок. Но и те казались сплошными и цельными.

Ли понятия не имела, где может быть сейф.

Тристин обрушил на стол тяжелую коробку с ворохом бумаг.

От резкого грохота сердце Ли екнуло, и она машинально отклонилась назад.

— Ты как? — спросил Тристин. — Как будто мыслями витаешь далеко.

Она заморгала, глядя на него снизу вверх: чувство вины заставляло ее думать, что Тристин заметил ее шпионские проделки. Но, всмотревшись в его лицо, она увидела в его взгляде скорее беспокойство, чем недоверие или упрек.

Вздохнув с облегчением, она ответила:

— Все хорошо. Я просто пыталась вспомнить, от чего потеряла сознание.

Он ей улыбнулся.

— Теперь уже не понять. Полагаю, для тебя все это было ужасающе. Но ты повела себя невероятно смело. Думаю, что, как только опасность миновала, у тебя просто не осталось сил, вот и все.

Было ясно его намерение приободрить ее, но у Ли все равно осталось впечатление, что ее только что назвали эмоционально слабой. У нее загорелись щеки.

— Ты не слишком старайся с этими документами, — сказал Тристин, подталкивая к ней коробку, которую поставил на стол. — Я попрошу кого-нибудь завтра зайти и все разобрать. Но, если не сложно, можешь рассортировать их по типу? Таблицы в одну стопку, текст — в другую. Вот, держи стикеры, — объяснил он и приклеил одну из разноцветных наклеек в верхний угол листа. — Ты бы меня очень сильно выручила.

— Без проблем, — ответила Ли, пытаясь не выдать, каким скучным ей кажется это задание. Но сделать его было нужно.

Чувство долга говорило ей, что, раз она собирается с ними жить, значит, нужно делать и не жаловаться. По крайней мере, так говорила ей мама, когда она ныла, что ее заставляют помогать по дому. От мыслей о маме с папой у нее начинало болеть в груди, и, чтобы не зацикливаться на том, как сильно она по ним скучает, Ли бросилась разбирать документы.

— Как продвигается? — спросил Тристин спустя, по ее ощущениям, часов так десять.

— Почти закончила. Получилось даже собрать несколько отчетов, у них на каждой странице было напечатано название. Я сложила их в одну стопку.

— Замечательно, — ответил Тристин. — О большем я и мечтать не мог.

Ли прикусила губу. Не отрывая глаз от единственного стикера, который она отложила в сторону, она сказала:

— Эм, дядя Тристин?

Слово «дядя» и ее дрожащий голос заставили Тристина отвлечься от того, что он делал, и через всю комнату подойти к ней.

— Я хотела спросить об этой записке. На ней стоит дата: двадцать второе июля этого года. А под датой написано: тридцать восемь тысяч долларов. Просто, эм, двадцать второе июля — это день, когда убили моих родителей.

Мира и Пег замерли. Все трое посмотрели на нее. Ли была уверена, что лицо у нее стало красным, как гранат. Взгляд она приклеила к столу. Вся ее храбрость ушла на то, чтобы спросить об этом клочке бумаги. На парирование потрясенных выражений лиц ее уже не хватило.

— А, — замялся Тристин. — Понятно.

Мира и Пег переключили свое внимание на него.

— Папочка? — поторопила его Мира.

Тристин посмотрел на Миру.

— Это про грузовой контейнер из Бахрейна, — пояснил он, повернувшись обратно к Ли, — страны на Ближнем Востоке. По прибытии сюда его содержимое было отправлено нашему местному клиенту. А утром двадцать второго этот клиент сообщил, что часть груза отсутствует. Бахрейн славится своим жемчугом. Ящика, в котором должно было лежать жемчужин на тридцать восемь тысяч долларов, в контейнере не было, но он значился в отгрузочном списке.

— А Тай об этом знает? — спросила Ли.

— Не думаю. Это не относится к делу. Контейнер опечатали еще до отправки из Бахрейна. Когда его отправляли нашему местному клиенту, защитные пломбы оставались нетронутыми. Либо эти жемчужины в контейнер даже не погрузили, либо клиент сам достал их и потерял.

Тристин говорил все это с той же интонацией, с которой наказывал Мире больше не упоминать о привидениях. Ли понимала, что больше он ничего объяснять не собирается, но для нее этот разговор был далек от своего завершения. Слишком уж большим совпадением была пропажа жемчужин прямо в ночь убийства ее родителей. Надо было при первой же возможности поделиться этой информацией с Таем.

Ничего не отвечая, она вернулась к своему заданию и продолжила разбирать бумаги. В этот раз она старалась прочитать как можно больше отчетов, реестров, квитанций и записок, кучей лежавших на столе, и при этом не выдать себя. Но извлечь из них какой-то смысл было невозможно. Только поражающие воображение суммы говорили сами за себя: судоходство Симмонсов — Пирсов зарабатывало миллиарды долларов.

Ли подскочила от грохота, с которым Пег вытряхнула осколки из совка в огромную мусорку.

— Я уже четвертый раз тут все подметаю, а мусор все никак не заканчивается, — воскликнула она.

— Пол уже просто блестит, Пег, — сказал Тристин. — Но почему ты не позвала никого