Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт Страница 10

В основном из-за того, что она никогда не выходила на улицу, но отчасти, вероятно, из-за того, что она была сази: светлокожей расой из внутренних районов Империи, чьи лица были более угловатыми и узкими, чем у тала вроде меня. Со своими белоснежными волосами, широкой улыбкой и желтыми глазами она часто казалась отдаленно похожей на кошку: возможно, на сумасшедшую домашнюю кошку, которая бродит по дому в поисках подходящего солнечного луча, хотя всегда готова помучить случайную мышь.

Сегодня на ней было длинное черное платье, а поверх него — заляпанный темно-синий плащ иялета Юдекс, геральды которого были расставлены в совершенно симметричные группы, что противоречило имперскому кодексу. Их сортировка отличалась от вчерашней: теперь они были упорядочены по цвету, а не по размеру.

— О! — сказала она. — Книги!

— Прошу прощения, мэм? — сказал я.

— Дин, мои книги прибыли?

— Ой. Да, мэм. Они ждут на крыльце. Я бы пригласил их войти, но меня отвлекла ваша пытка капитана.

— И теперь ты пытаешь меня своими попытками пошутить, — сказала она. — Но, если ты будешь так добр...

Я поклонился, подошел к двери и остановился, чтобы оглянуться, взявшись за ручку.

— Глаза отведены! — сказала она. Ее лицо было обращено в угол комнаты для совещаний. — Мои глаза отведены!

Убедившись, что она не смотрит, я открыл дверь, схватил стопку книг, втащил их внутрь и захлопнул дверь. Она мгновенно оказалась у меня за спиной, просунула длинный бледный палец под узел бечевки и разорвала его.

— На этот раз потребовалась целая вечность, — проворчала она. — Две недели! Ты можешь в это поверить? Две чертовы недели, чтобы доставить мне это.

— Должно быть, очень тяжело так долго обходиться без достойной книги о крабах, мэм.

— Ты даже не представляешь. — Она открывала их одну за другой, закрывая глаза и ощупывая страницы. Хотя большая часть ее кожи была бледно-серой, кончики пальцев были розовыми — я предположил, они были изменены с помощью прививки, чтобы стать настолько сверхчувствительными, что она могла читать печатный, а иногда и рукописный текст только на ощупь. Что она и делала довольно часто, поскольку большую часть дня проводила с завязанными глазами. Лучше ограничивать свои чувства, как-то раз объяснила она. И не выходить из дома. Чрезмерная стимуляция сводит человека с ума.

Наблюдая за тем, как она листает каждую книгу, я уже не в первый раз спросил себя, как я смогу определить это в ее случае. Я предположил, что ее недуги как-то связаны с ее дополнениями, хотя мне никогда не говорили, каким именно образом был дополнен ее разум.

— Ах, — сказала Ана. Она с явным чувством погладила страницу книги о крабах. — Это книга из кантона Ратрас. Я могу сказать это по печати. Их печатные станки были созданы для того, чтобы публиковать священные книги на их языке, поэтому некоторые буквы слегка наклонены влево… Спасибо, что принес это, Дин. Они должны занять меня на день или около того.

— На день, мэм? — спросил я.

— О. Тебе кажется, что меньше, Дин? — обеспокоенно спросила она.

— Не могу сказать, мэм.

— Или мне следовало заказать больше книг, Дин?

— Не могу сказать, мэм.

Напряженная тишина.

— Ты можешь произнести предложение, — спросила она, — длиной более десяти слов, Дин?

Я рискнул заглянуть в ее светло-желтые глаза и подавил ухмылку. «Могу, мэм», — сказал я.

— Я восхищаюсь тем, — сказала она, — как ты можешь быть легкомысленным говнюком, произнося всего несколько слогов. Настоящий талант. — Вздохнув, она встала, побрела обратно в комнату для совещаний и плюхнулась в кресло.

Я последовал за ней и застыл по стойке смирно в дверном проеме. Она оглядела комнату и все ее незавершенные проекты. На ее лице появилось слегка подавленное выражение.

— Теперь, когда я думаю об этом, Дин, — сказала она, — я, наверное, немного схожу с ума.

— Очень жаль, что я это слышу, мэм.

Она взяла маленькую ситурскую арфу и рассеянно заиграла на ней.

— В основном, — сказала она, — потому что в этом скучном маленьком кантоне никогда ничего не происходит. И книги идут так долго.

Теперь мне было знакомо это настроение. Сначала восторг от новой идеи, новой проблемы, новой игрушки, а затем, когда она была разгадана, — сокрушительная меланхолия. Единственное, что оставалось сделать, — подарить ей новую.

— Ну, кстати, мэм, — сказал я, — сегодня утром я...

— Мне больно говорить, но все это гораздо более терпимо, когда ты рядом, — сказала она. — Ты такой мрачный, такой серьезный и такой скучный, Дин, что держишь меня на плаву.

— Я попытаюсь воспринять это как комплимент, мэм, — сказал я. — Но именно поэтому я и хотел...

— Но твоя позиция по моей постоянной просьбе, — спросила она, — осталась прежней?

Я бросил на нее строгий взгляд:

— Не могли бы вы пояснить, мэм?

— Ты чертовски хорошо понимаешь, что я имею в виду. — Она наклонилась вперед, ухмыляясь. — Ты, наконец, купишь мне какие-нибудь чертовы настры? Я бы перестала допрашивать людей, если бы ты это сделал!

— Покупка прививок, изменяющих настроение, строго запрещена среди офицеров императорской армии, — бесстрастно сказал я. — И я не нарушаю правил, мэм. Видите ли, я хочу сохранить свою должность.

— Только несколько психоделических, — сказала она. — Это избавило бы меня от скуки на целый день.

— Распространяется ли имперский кодекс поведения и на психоделические прививки, мэм? Если так, то у вас уже есть мой ответ.

Она прищурилась на меня и взяла один резкий аккорд на ситуре.

Началось, подумал я.

— Когда я выполняла свои обязанности во внутренних кольцах Империи... — сказала она.

Вот оно.

— ...мои помощники доставали для меня всевозможные материалы и субстанции! — закончила она. — Без вопросов!

— Если вы хотите выйти на улицу, мэм, — сказал я, — и посетить любых торговцев прививками, вы вольны это сделать. Я не могу вас остановить.

Ее взгляд стал жестче:

— Ты знаешь, что этого не произойдет.

— Я понимаю. Для вас это слишком утомительно, мэм.

— Да, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — Порок титана! Из всех сублимов, кто мог бы стать моим помощником, почему им стал тот, у кого в заднице торчит палка длиной в сорок