Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы Страница 10

Сюаньцин расхохотался так, что с его головы чуть не слетел золотой обруч. Отсмеявшись, он торжественно заявил:

– Мне достаточно одной женщины. Главное, чтобы я ее любил. Большой гарем мне ни к чему. – Заметив, что я поднимаю рукав, чтобы прикрыть улыбку, он спросил: – Цзеюй, ты мне не веришь? Я считаю, что, будь у меня много жен и наложниц, они начали бы ссориться друг с другом, но, если у меня будет лишь одна жена, она всегда будет чувствовать себя любимой.

Мне почему-то стало обидно после его слов. Заметив, что я погрустнела, принц поспешно добавил:

– Сам не знаю отчего, но я наговорил тебе столько ерунды, которую никогда бы не сказал кому – то другому. Не обращай на это внимания.

– Если ваши слова искренни, то вашей жене очень повезет, – сказала я без тени насмешки. – Мне остается лишь пожелать вам счастья. – Подумав немного, я добавила: – Наш разговор был для меня полезным. Я запомню ваши наставления, Ваше Высочество.

На благородном лице принца появилась отчужденная улыбка, а в глазах мелькнула грусть. Она подобно первому осеннему снегу, закрывающему яркие узоры на изразцовых плитках, спрятала его настоящие эмоции.

– Ты не обязана меня благодарить. На самом деле, в этой ситуации я сторонний наблюдатель и не должен был говорить подобное. Просто… мне не хотелось бы, чтобы брат любил тебя так сильно, что однажды из-за его любви тебе придется пойти по стопам моей матери и остаток жизни провести, зажигая лампады у статуи Будды. – Он отрешенно смотрел куда – то вдаль, и я заметила, как подрагивают его плечи.

Я не могла найти слов, чтобы утешить его. Мучительная боль, которую он скрывал в глубинах своего сердца, поразила меня. И вдруг по спине пробежал холодок… Оказывается, все было совсем не так, как я думала: гуйфэй Шу ушла в монастырь не по своему желанию. Даже если император души в тебе не чает, это не значит, что ты будешь в безопасности после его смерти.

Когда женщины во дворце враждуют, они не будут смотреть на то, как сильно тебя любил государь. Все может измениться в одночасье, и твою судьбу будет решать та, кто первой занял место в покоях императора.

Но все это дела давно минувших дней. Для меня не было никакой выгоды от того, что я узнала чужую тайну.

– Ваше Высочество, – прошептала я, осторожно приблизившись к принцу, – если ваша матушка узнает, что вы грустите, она потеряет покой. Прошу вас, подумайте о ее душе.

Лунный свет, падая на легкие одежды принца Сюаньцина, отражался от гладкой ткани и создавал вокруг него чуть заметное сияние.

Мы оба молчали. На террасе слышен был лишь шелест листвы, с которой играл ночной ветер.

На мгновение наши взгляды встретились. И тут же мне вспомнилась фраза «нежный как яшма» [22]. Да, он именно такой: нежный и теплый.

Но это было лишь на один миг. Я вспомнила, что не должна допускать неподобающих мыслей, и резко отвернулась. Свежий ветерок теребил волосы, заставляя локоны то подниматься, то опускаться. Со стороны принца слышалось шуршание его изумрудного халата. Освежающий и влажный ночной воздух помог мне успокоиться и сосредоточиться на тайном смысле сказанных принцем слов.

После продолжительного молчания первым заговорил принц Сюаньцин. Любуясь огоньками дворцов, он произнес загадочным тоном:

– Цветы сияня цветут только ночью. Они как чувства возлюбленных, которые не могут встречаться при свете дня из-за осуждающих взглядов.

Мне стало не по себе. В груди поселилась тревога. Ветер приподнимал рукава, вышитые серебряными лотосами, и когда они опускались, я ясно чувствовала их прохладное прикосновение к теплой коже. Я сосредоточилась на этих ощущениях, так как не могла сказать ни слова.

На самом деле, мне не стоило знать о том, что происходило в прошлом во внутренних покоях дворца, но про наложницу Шу и ее отношения с императором знали все. Они любили друг друга наперекор всему миру и вопреки осуждающим взглядам. И эта любовь, хоть и несла с собой боль и горечь, была крепкой и нерушимой.

Интересно, любовь Сюаньлина ко мне хоть немного похожа на то, как прошлый император любил наложницу Шу?

Мельком взглянув на небо, я заметила, что луна успела сместиться к западу. Я приподняла юбку и присела, прощаясь с принцем:

– Прошло столько времени, служанки наверняка меня уже ищут. Разрешите откланяться, Ваше Высочество.

Я успела отойти лишь на пару шагов, когда до меня донесся тихий голос:

– Цзеюй, в прошлый раз я нагрубил тебе. Прошу меня простить. – Принц помолчал и продолжил уже почти шепотом: – В тот день, когда отмечали день рождения Вэньи, было ровно десять лет, как моя мать покинула дворец. Я совсем забыл про приличия и повел себя как невоспитанный грубиян.

Я сама не поняла почему, но на душе стало тепло и приятно после его слов. Я обернулась и улыбнулась принцу:

– Ваше Высочество, я не понимаю, о чем вы говорите. Я уже все забыла.

В первые секунды он смотрел на меня с удивлением, а потом задорно улыбнулся в ответ:

– Да будет так! Я тогда тоже ничего не помню.

Длинная юбка, подобно плывущим по небу облакам, скользила по пыльным нефритовым ступеням заброшенной террасы. Пока я медленно спускалась по освещенной только луной лестнице, я услышала раздавшийся позади грустный вздох. Кто знает, может, он вздыхал обо мне, а может, вспоминал о своей матери.

«Сиянь прекрасны, когда покрыты осенней росой. Благодаря влаге они начинают испускать чуть заметный аромат. Есть ли в этом мире те, кто смотрит на них с любовью, кто ощущает их благоухание? В сумерках слишком темно, чтобы видеть их ясно. Сможет ли кто-нибудь оценить истинную красоту сияня?» [23]

Сиянь – очаровательный, но окутанный печалью цветок. Он увядает так же быстро, как тает первый снег и чахнет разбитое сердце.

Этой грустной ночью я встретила того, у кого на душе было так же тяжело, как и у меня.

Я тихонько вздохнула. Знойное лето пролетело слишком быстро. Мы и заметить не успели, как в наши двери постучалась прохладная осень.

Глава 3

Вэньи

Я постаралась проскользнуть в банкетный зал как можно незаметнее. Внутри царило бурное веселье: звучали песни, танцовщицы кружились вокруг гостей, которые раз за разом опустошали чарки с вином, громогласно провозглашая тосты. Я словно бы в