Тайна из тайн - Дэн Браун Страница 28

необъяснимы, но они реальны, — продолжала она. — Это истинные аномалии... настолько подрывающие текущую модель сознания, что мы оказались на перекрёстке человеческого понимания, где растущее число блестящих умов — нейробиологов, физиков, биологов и философов — вынуждено признать шокирующую истину... попросту говоря, наши устоявшиеся научные взгляды на работу разума больше неадекватны. Пришло время новой модели. Пора признать, что мы не знаем ответа на простой вопрос: откуда берутся наши мысли, таланты и идеи? И это, друзья мои, тема сегодняшнего выступления."

Такси Голема завернуло за последний поворот к Бастиону Распятия, и вдали показалась лаборатория. Но, увидев происходящее, он тут же ударил по оргстеклу перегородки: "Остановите! Остановите!"

Водитель резко затормозил.

Голем рассчитывал быть здесь один, но к его удивлению, перед зданием стоял седан ÚZSI. В этот час здесь никого не должно быть!

Он отпустил такси и осторожно приблизился к бастиону пешком, скрытно продвигаясь через окружающий здание лес. Подойдя ближе, он увидел, что входная дверь разбита. Вестибюль зиял пустотой, пол усеян осколками стекла.

ÚZSI вломились в лабораторию Гесснер?

Если так, Голем внезапно испугался, что может столкнуться с проблемой при попытке забрать то, за чем пришёл.Без этого я не смогу получить доступ к Порогу.

В разбитом вестибюле никто не двигался, но в дальнем конце двора Голем заметил движение. В семидесяти пяти ярдах от него, высокий мужчина в костюме стоял у невысокой ограды и разговаривал по телефону.

Агент ÚZSI?

Кто-то из людей Гесснер?

В любом случае, его присутствие было проблемой... и требовало решения.

ГЛАВА 26

В дальнем конце двора Бастиона Распятия капитан Яначек завершил телефонные разговоры и заглянул за низкую каменную ограду в глубокий овраг внизу. Как ни странно, он чувствовал себя сейчас по-настоящему живым.

И неважно было, то ли захватывающим его был этот рискованный вид сверху, то ли события утра.

День удался.

Годы работы в правоохранительных органах становились все более разочаровывающими по мере того, как Прагу наводняли туристы. Все требовали безопасного города, и Янечек делал все возможное, но его постоянно ругали — то за отсутствие результатов, то за чрезмерную жесткость.

Выбирайте что-то одно, — возражал Яначек. — Железный порядок или хаос.

Его несколько раз обходили при назначении на должность главы ÚZSI после случая с группой бражничающих американских студентов несколько лет назад. Когда Яначек сделал им замечание, пьяные, избалованные и агрессивные молодые люди начали огрызаться. В отвращении Яначек посадил их на ночь в тюрьму, решив проучить.

К несчастью, один из парней оказался сыном американского сенатора, который тут же позвонил взбешенный в посольство США. Студентов немедленно освободили, а на Яначека тут же подали в суд за "чрезмерное применение силы" и "моральный ущерб".

Профессиональная карьера Яначека так и не оправилась от этого удара.

Сегодня я покажу американцам, кто здесь главный.

Команда подрывников только что подтвердила свое скорое прибытие, и Яначек назначил пресс-конференцию через час. Он уже представлял себе фотографии, где он выводит из Бастиона Распятия известного профессора Гарварда и ведущего американского ученого — обоих в наручниках.

Эти двое американцев сегодня подвергли жизни людей опасности, — торжественно объявит он. — Все ради рекламы книги.

Признаться, обвинения Яначека не были совсем уж честными, но он был уверен, что его ложь останется незамеченной. Его племянник Павел помог замести следы. ÚZSI было братством, и все понимали, что в правоохранительных органах иногда приходится нарушать правила, чтобы их соблюдали, особенно когда сталкиваешься с возмутительным влиянием посольства США в этой стране.

Когда Яначек наслаждался предстоящим оправданием, его телефон зазвонил. Увидев номер, он уверенно улыбнулся.

Легок на помине. Яначек не раз сталкивался с этой женщиной и всегда проигрывал.Но не сегодня.

— Госпожа Посол, — ответил он. — Всегда честь. Он даже не пытался скрыть сарказм в голосе.

— Капитан Яначек, — сказала посол. — Вы в Бастионе Распятия?

— Именно так, — высокомерно ответил Янечек. — Ожидаю команду подрывников и намерен задержать как минимум одного американца.

— Сюда прибыл атташе Харрис, — твердо сказала посол, — и он уверен, что Кэтрин Соломон и Роберт Лэнгдон не имеют никакого отношения к бомбе.

— Тогда почему госпожа Соломон сопротивляется аресту?

— Капитан Яначек, скажу это один раз. В этой ситуации есть нюансы, о которых вам не известно —

— К черту ваши американские нюансы, госпожа Посол! Я точно знаю, что вы не имеете никакой юрисдикции в Бастионе Распятия, и вам не остановить меня, если яре...

— ПРЕКРАТИТЕ! — взорвалась посол, и ее крик на чешском ошарашил Яначека. Заставив его замолчать, посол продолжила гневным шепотом.

Она сказала шесть слов... только шесть слов. Яначек чувствовал, словно его сбил грузовик. В этот миг все изменилось.

ГЛАВА 27

Когда лифт замедлился и остановился на нижнем этаже, пульс Лэнгдона уже бешено колотился — отчасти из-за клаустрофобной кабины, но в большей степени из-за растущей тревоги за Кэтрин.

Она должна быть здесь где-то…

Двери открылись, и Лэнгдон очутился в длинном коридоре, грубо отесанные каменные стены которого напоминали стены восьмисотлетней крепости, чем они, по сути, и были. Резкий контраст им составлял изысканный паркет, уложенный ёлочкой из тонированного твёрдого дерева, который тянулся вдоль коридора, освещённый равномерно расположенными, изящно приглушёнными встроенным и светильниками.

— Кэтрин? — тихо позвал Лэнгдон, выходя из тесного лифта и привыкая к мягкому свету.

Когда двери за ним закрылись, он всмотрелся дальше в коридор и заметил пять элегантных дубовых дверей, расположенных вдоль правой стены, каждая оформлена в каменном арочном проеме. Лаборатория больше напоминала роскошный бутик- отель, чем нейробиологический центр.

— Доктор Гесснер?! — громко окликнул он, понимая, что лейтенант Павел наверху теперь его не услышит.

Первая дверь, к которой подошёл Лэнгдон, вела в просторный элегантный кабинет с каменными стенами, роскошным ковром и высокими шкафами. На столе стояли два компьютера, стационарный телефон и грудá бумаг. Видимо, здесь Гесснер занималась основной работой.

— Здесь кто-нибудь есть? — окликнул он, заглядывая в соседний кабинет — меньшего размера, чей стол был украшен фотографиями, искусственным растением и малиновой бутылкой для воды с надписью Пей воду!. Лэнгдон не понимал значения этих слов, но узнал кириллицу и вспомнил, как Гесснер упоминала, что её лаборант — русский.

Выйдя из кабинета ассистента, Лэнгдон двинулся дальше по коридору к следующей двери. На ней был символ, который он не сразу опознал.

На мгновение ему показалось, что это модифицированный циркумпункт — древний знак в виде круга с точкой в центре.