Последнее слово единорогов - Виолетта Орлова Страница 20

И вот сейчас, стоя на крутом берегу и задумчиво глядя на безбрежную морскую гладь, Павлия тосковала, не зная, что бы предпринять и как бы лучше ей устроить дальнейшую жизнь.

Вдруг она почувствовала легкое движение за спиной и нервно обернулась.

Нороган. Еще более загорелый, с волосами, совсем выцветшими на солнце, улыбающийся, такой уверенный и непоколебимый, точно скала из гранита.

– Ты! – только и воскликнула Павлия, перед тем, как заключить друга в крепкие объятия.

– Я знал, что встречу тебя на пристани. Ты любишь здесь бывать, – сказал Нороган прерывающимся от радости голосом.

– А я вот, признаться, не ожидала! Но как же я рада тебя видеть! Ты так загорел! Где же ты был, неужели в Рабилоне сейчас тепло? – удивленно спрашивала Павлия у друга. Сама того не понимая, она задавала верные вопросы, однако Нороган лишь беспечно отмахивался.

– Ты же знаешь, крошка, что я южанин по крови. Оттого и загорелый. И не смотри на мои светлые волосы. Они у меня побелели, чтобы быть похожими на твои.

Павлия от души рассмеялась. Первый счастливый смех за долгое время.

– Как Доланд? Инкард? Ирионус?

Улыбка Павлии тотчас же поблекла, и она опустила голову. Солнце зашло за тучи.

С этих самых пор Нороган стал частенько бывать в их доме, а после переселился насовсем.

– Кто это? Мой папа? – дотошно вопрошал Инкард, исподлобья глядя на незнакомого мужчину. Отчего-то Нороган ему сразу решительно не понравился.

– Нет. Это лучший друг твоего папы, – смущенно отвечала Павлия.

– И твоей мамы тоже, – беспечно смеялся Нороган, сверкая белозубой улыбкой.

Инкард хоть и был еще слишком мал, но уже не настолько, чтобы не удивляться одному загадочному факту: почему лучший друг родителей вдруг обнимает его маму, да еще и, к слову, совсем не по-дружески. Мальчик никак не мог разуметь, зачем в их скромном доме однажды появился этот загорелый гигант с ослепительной улыбкой и пронизывающими серыми глазами. А когда Инкард чего-то не понимал, то он упорно продолжал задавать вопросы, ибо по натуре был весьма настойчив. Видно он все-таки окончательно достал Норогана, поскольку однажды тот, дождавшись, когда Павлия выйдет из комнаты, пристально посмотрел на дотошного мальчишку, а губы его сжались в тонкую ниточку. Инкард тоже посмотрел ему в глаза, и, надо отметить, не менее пристально.

– Кто ты такой? – в очередной раз непримиримо поинтересовался мальчик. Он забавно выглядел со стороны – будто молодой бычок перед боем.

– Больше слов, что ли, не знаешь? Никто, ясно тебе?! Еще раз услышу подобный вопрос – утоплю в море.

Угроза была нешуточной, но произнеся последнюю фразу, мужчина шкодливо улыбнулся, как бы показывая, что не стоит все его слова принимать близко к сердцу. С этих пор Инкард больше не спрашивал, словно его вполне удовлетворил ответ отчима.

***

Мало-помалу сероглазый атлет прочно водворился в семье Павлии. Маленький Инкард в детской фантазии своей сравнивал его с гигантским сорняком, который так прочно уцепился за их землю, что отодрать его возможно было только с корнем, да и то, если очень поднапрячься. Со временем мальчик привык к нему, однако нравился он ему не более, чем в самом начале их знакомства. Вероятно, причиной тому была обыкновенная ревность; раньше мама принадлежала ему одному, а теперь еще появился этот зловещий человек с искусственной улыбкой. Особенно Инкарда пугали его глаза, которые напоминали рыбью чешую. Они казались пустыми, отсутствующими, в их глубину нельзя было заглянуть. Странно, что мама находила этого неприятного господина привлекательным. Хотя, впрочем, и не только она. Частенько когда они прогуливались вместе к пристани, Инкард ловил заинтересованные взгляды юных гераклионок, брошенных в сторону их импозантного спутника.

В целом, за какой-то месяц их с мамой жизнь весьма улучшилась. Неказистый домик приобрел новые очертания, они даже обзавелись плантацией мидий, с которыми Инкард обожал играть. В Гераклионе чаще всего стояла пригожая погода, тут редко дули холодные ветра, люди здесь были простыми и весьма гостеприимными. На причудливых улицах сновали подвыпившие моряки, всегда готовые одарить детей заморскими побрякушками. Повозки тут особенно громыхали из-за ракушек, да и сам город представлял собой одну гигантскую ракушку – загадочный, вечно шелестевший свою неторопливую морскую песнь. Инкард любил Гераклион всем сердцем. Ему представлялось, что отец его был известным мореплавателем. И мальчик истово верил, что однажды тот сойдет с очередного корабля и шатающейся походкой матроса подойдет к ним с мамой. У него будет непременно доброе лицо, от него будет пахнуть рыбой и дальними странствиями, а в широких ладонях своих он припрячет кучу всяких гостинцев из разных городов Королевства, от которых тоже будет пахнуть какими-нибудь морскими обитателями, к примеру, омарами.

Инкард обожал играть с местными ребятами, а те души в нем не чаяли. Благодаря своей неуемной фантазии и способностям естествознателя, он мог показывать такие фокусы, которые другим детям были не под силу. Короче говоря, Гераклион являлся его домом; у Инкарда в сердце тлела надежда, что именно сюда вернется отец. Но однажды все поменялось.

Началось все с того, что за столом мама со своим новым приятелем были чрезвычайно серьезны и взволнованы. Инкард тоже заволновался и даже не притронулся к порции свежих устриц, хотя очень любил их вкус.

– Кушай, Инк, – сказал тогда Нороган, который по какой-то неизвестной причине не желал называть мальчика его полным именем. – И хорошенько запомни этот вкус, ибо через неделю ты будешь есть совершенно другую еду.

Инкард нахмурил брови и перевел взгляд на маму. Павлия коротко кивнула.

– Мы отправимся в настоящее морское путешествие! – с наигранным весельем в голосе произнесла она.

– Будем искать папу? – с надеждой поинтересовался сын.

Та покачала головой. – Послушай, мой дорогой. Я раньше не рассказывала тебе, однако ты уже достаточно взрослый, чтобы кое-что узнать. У твоего папы было одно очень важное дело – он искал некий могущественный свиток, «Последнее слово единорогов». Представь, что от куска пергамента зависят жизни многих людей, включая и наши тоже. Я и не верила раньше, что найти его возможно, однако Нороган рассказал мне кое-что. Дело в том, что в данный момент в Тимпатру направляется группа одного известного беруанского путешественника, который по пути случайно обнаружил Воронес, столицу естествознательского мира. По его путевым запискам, оставленным в разных деревнях, мы узнаем, что там он нашел некий любопытный свиток, которым он в нетерпении хочет поделиться с научным сообществом. Вполне вероятно, что ему удалось отыскать «Последнее слово»! Сейчас местонахождение группы неизвестно, однако мы достоверно знаем, что