Река Великая - Максим Николаевич Николаев Страница 18

* * *

По своему нахождению скверик под окном кабинета Копьева и Сабанеева получил в народе название «Милицейский». В середине живой композиции из елок, туй и можжевельников со второго этажа почти незаметен приземистый, кладбищенского роста, памятник сотрудникам органов, погибшим при исполнении в мирное и военное время. Сквер примыкает к Октябрьскому проспекту. Оттуда через открытую фрамугу ветер доносит в помещение голоса прохожих и шум автомобилей.

Дождавшись у окна, пока закипит чайник на старинном советском сейфе, лейтенант Иван Сабанеев заваривает себе кофе и с кружкой возвращается за свой стол. Через узкий проход напротив от него старший оперуполномоченный Копьев поглядывает то на клавиатуру, то в монитор и набирает двумя пальцами протокол по ночному угону черного «Ниссана» с улицы Юбилейной.

Когда приоткрылась дверь, Копьев обернулся и не глядя прихлопнул на столе стопку бумаг, которую сквозняк собрался было сдуть на пол. В проеме показалось усатое лицо начальника угро подполковника Сверчкова.

— По Шкарину биохимия пришлà — спросил он.

— Подтвердили механическую асфиксию в результате утопления. В крови — ноль-восемь промилле, — ответил Копьев. — Длительная алкогольная интоксикация. Похоже, что в последние недели пил не просыхая.

— Травмы? Гематомы?

— Сознание потерял от удара тупым предметом по голове, мы так и думали сразу. Еще на затылке — зарубцевавшийся шрам: ране — месяц, примерно.

— Приложился, наверное, где-то по пьяни?

— Скорее всего, — согласился с начальником Копьев. — Может, еще дома успел. Или драка.

— По диете ничего подозрительного?

— В желудке — рыба. Вареная. Признаков алкогольного кетоацидоза нет. Нормальный рацион.

— Ясно. Полез в воду. Пьяный. Ударился головой о камень. Утонул. — Когда Сверчков заговорил, стал виден верхний ряд его зубов, зубы были стальные. Собственные он потерял то ли в Чечне, еще в первую кампанию, то ли при каком-то жестком задержании в конце 90-х. Первую версию Сабанеев слышал от коллеги-девушки из соседнего кабинета, вторую — от Копьева.

С кружкой горячего кофе в руке лейтенант высунулся из-за своего монитора:

— А фургон?

— Что фургон, Вань? В Шабанах — единственный мост между Псковом и Островом. Движение — и днем, и ночью. Кто-то мимо проезжал, Шкарин его тормознул, попросил подвезти. Ты считаешь, нам надо выяснять, с кем он там бухал перед смертью? Лучше скажи, что у вас с Яхонтовым.

По трупу, найденному в лесу накануне, за Ивана отчитался майор Копьев:

— От криминалистов ждем заключение. Пока предположительно без следов насильственной смерти.

— Хорошо. После обеда зайди ко мне, Артем. Обэповцы о чем-то пообщаться хотят.

Старший оперуполномоченный послушно кивнул. Уже через секунду из коридора раздался быстро затихающий звук сверчковских шагов.

V. Май

Пока в Пасху стояли перед церковью, Прилуцкая снова пристала к ней с «Верочкой»: съезди да съезди, хуже не будет. Алена уже не особо отнекивалась: как раз на днях ей пост попался «ВКонтакте»: подопечным детям они раздавали канцтовары: ручки, тетрадки и всё остальное. А ей в этом году вместо одного троих в школу собирать — еще когда пост увидела, об этом подумала. Единственное, что решила с Власием сначала посоветоваться: все-таки фонд — православный, а он — священник. Ждала долго, пока он из запоя выйдет, не дождалась и пошла так. В четверг Генка Парамонов утопленника выловил, а она у Власия накануне была: в среду.

Деревенский настоятель у себя в комнате сидел пьяный в одних трусах на диване с какой-то старой книгой. Когда она спросила про «Верочку», тот ответил, что не особо, что сказать о них может, и знает не много боле, чем она сама из интернета, а то и мене, но, мол, у всех у этих Христа ради благодетелей завет один: на, Боже, что нам негоже. Еще добавил, что к каждой распашонке сраной по десять моралей приложат — так прямо и сказал: зараз всех рассудил. По пути от него Алена встретила Андрюху Евстафьева и передала ему весь разговор. Тот — в ответ: «Забей». Предложил на машине ее прямо до храма на Новом Завеличье довезти, где у «Верочки» офис, но она подумала: лучше будет, если сама поедет — на автобусе. Майских решила дождаться, чтобы Пашка с мелкими побыл. А то вдруг спросят, с кем детей оставила: чтоб не врать.

Власий, когда они с Аленой говорили, еще про священство нынешнее завел: что не такое оно, как прежде, особенно в городе: один — вор, другой — блудник, третий — пьяница. Сам-то, можно подумать… И попом даже не назовешь — так, попик деревенский. Бороденка в три волосины, и мало того, что ростом Бог обидел, еще и ходит вечно как собака сутулая, хоть грешно так про святого отца думать, да еще в церкви, Господи помилуй!

Директор «Верочки» отец Александр сразу Алене понравился: крупный, но не полный, на лицо не то, что какой киноактер, но приятный, говорит ладно, и голос такой густой, бархатный прямо. На вид лет сорок пять, или, может, и весь полтинник, а моложе Власия выглядит за то, что не пьет каждый Божий день.

В офисе фонда Алена сначала встретила монашка в черной рясе, Александрова помощника. Она видела его до этого на фотографиях: росту крохотного, но в жизни оказался еще меньше: лилипутик с вершком. Он сидел за монитором, старым и огромным, как телевизор у них в избе. Ящик для наличных на стене не сказать, что был набит купюрами, но зато в пакетах на полу за спиной маленького монаха было сложено немало добра. Больше — детские вещи и игрушки, но еще и макароны она разглядела, и краешек упаковки то ли конфет, то ли печенья.

Она постояла немного и обратилась к нему. Помощник сказал, что во храме святой отец. Алена вошла внутрь, увидала Александра беседующим с прихожанами и подходить не стала, остановилась в сторонке.

Только как следом за ним вернулась в притвор, опомнилась, что в церковь явилась в джинсах. В Малых Удах у них Власий не придирался к одежде, но и отец Александр, слава тебе Господи, ничего не сказал. Даже, вроде бы, мужской интерес проявил. Когда его взгляд случайно упал в Аленино декольте, молодая женщина торопливо застегнула верхнюю пуговицу белой блузки с кружевом.

— Вдова я. Но у меня ситуация юридически непростая, — начала объяснять она. — Муж числится пропавшим без вести, то есть не признан погибшим, но в розыск с Нового года объявлен… Трое детей, — добавила она невпопад. — А чтоб от государства была пенсия, пять лет