Время отдавать - Владимир Львович Кусакин Страница 14

— Не то что ты подумал. Я не работаю на государство. Если уж честно, так я не работаю совсем…

— Угу, а сюда ты попал с мыслью расслабиться и отдохнуть. Кстати, тебе идёт этот загар.

— Не вредничай. Для меня любимое дело не работа.

— А деньги?

— С ними всегда проблема. Скажем есть у меня спонсор, богатый старичок, вроде тебя. Любит слушать мои рассказы и ставить точки на карте.

— Ага, вот видишь, а говоришь не работаешь.

— Не он выбирает куда мне ехать и что искать… — я замолчал.

* * *

С моим «другом» я встретился когда мне исполнилось двадцать пять. Он пожаловал ко мне домой сам, правда в окружении охраны. Прошёл вокруг стола, на котором стоял букетик гвоздик, подарок соседки за то что мужа её дядю Колю напугал до беспамятства так, что он уже месяц не нюхал спиртного. Вообще-то я никого не лечу, запрет на мне, но так надоели постоянные крики и рыдания из-за двери, что я решил: пусть мне будет хуже.

А этот… Не понимаю в какой книге он обо мне прочитал, и самое главное, что там было написано? Сам я сидел на диване с ногами, знаете зимой холодно, батареи могли бы греть и получше, и смотрел телевизор.

Он в своём волосатом пальто пристроился на диване рядом. Так мы и сидели минут пять, пока ему не надоело. Пальто зашевелилось, приподнялось, и он появился как из кокона, маленький тщедушный старичок.

— Холодно. — сказал я скосив глаза.

— У вас диван неудобный. — ответил он, смешно шевеля ножками в воздухе.

— Я его не продаю.

— Хе-хе-хе. — засмеялся он. — А я его не покупаю. Курите?

Я кивнул. С деньгами было туго и последние сигареты кончились три дня назад.

— Попробуйте моих. — он протягивал золотой портсигар, именно золотой, а не позолоченная подделка. В таком должны находиться очень уважаемые сигареты.

Я взял одну. Это оказалась «Прима». Ай да старичок! Я с уважением посмотрел как он прикуривает. По телевизору шла программа «В мире животных» и некоторое время он с интересом смотрел за приключениями амазонских лягушек.

— Мы покурили на брудершафт, целоваться будем?

— Вы очень нахальный молодой человек.

— Я у себя дома, не заметили?

Он поднял брови, как будто я сказал глупость. Он везде чувствовал себя дома.

— Тогда видимо мне надо представиться…

— Не трудитесь, я смотрю телевизор каждый день.

Он пошевелил пальцами.

— Вы бывали в Африке?

— Собираюсь.

Это была правда. Я действительно туда собирался уже три года, но… Сами понимаете. Время комсомольских путешественников миновало, остался чистый бизнес.

— Я болен. — сказал он видимо в надежде что я его пожалею.

— Вижу. — я кинул быстрый взгляд на его лицо.

— Нет, с вами совершенно невозможно разговаривать! — воскликнул он поднимая палец кверху. — Мы уезжаем. Его прихватите с собой.

Он встал с дивана, ожидая что пальто наденется само собой. Постоял, потом медленно повернулся. Его охрана стояла столбами за нашими спинами, не моргая.

Пожалуй это был первый раз, когда я нарушил запрет.

— Прекратите это. — сказал он. — Вы едете в качестве гостя.

Я люблю ездить в гости. Там я растворяюсь в шумных компаниях и перестаю думать о роли Коммунистической партии Китая в уничтожении окружающей среды. Напиваюсь как зюзя, и обычно меня выкидывают из такси напротив моего подъезда. Редко вдвоём. Втроём ещё реже.

— Большая компания? — спросил я с надеждой.

Он достал телефон, пробормотав что-то вроде: — «Ничего не попишешь.», и сказал в трубку.

— У меня сегодня праздник. Нужна компания… Нет, не такая, попроще…

Повернулся ко мне.

— Верни мне их! — показал на охрану.

Я пожал плечами. Они уже здесь, просто воспитанные такие, не перебивают шефа.

Он хмыкнул. Кивнул на меня.

— Возьмёте с собой на Кутузовский. Помыть, причёску, костюм. Через два часа дома. Не опаздывать!

Посмотрел на меня снова. А я что?

— Так и будет. Только один вопрос… Можно я буду называть вас дядюшкой?

Он засмеялся.

— Ну хорошо, только в этот раз. Наше дальнейшее знакомство может отвратить вас от этого.

— Это вряд ли. Я люблю родственников.

* * *

Праздник удался, но напиться он мне не дал. Вместо этого он привёл меня в свой кабинет, закрыл на ключ дверь, и повернулся ко мне.

— Интересуешься племянник откуда я узнал о тебе?

— Мне надо выпить.

— Не притворяйся алкоголиком. Я знаю зачем ты это делаешь. Извини. Если хочешь я буду называть тебя на вы.

— Всё равно, дядюшка. Называй как хочешь. А насчёт того как ты обо мне узнал… Есть только один вариант. Полковник Девяткин? Не правда ли?

— Неправда, он теперь генерал Девяткин, правда я зову его Шестёркин.

— Как же, как же… Ещё тот…

Девяткин был начальником Особого отдела распологавшегося на территории части где мне выпало несчастье служить, и его подчинённые начали заниматься мной через месяц после прибытия, с его подачи разумеется. Мне очень досаждали тараканы в казарме. Каюсь, на службе я потерял осторожность, всё вокруг казалось таким простым, как дырка от бублика. Поэтому я предложил ротному переселить насекомых, он не спросил куда, а я не сказал. В общем на следующий день они все переселились в штабной барак и сожрали всю гуашь и чернила с плакатов и документов на стенках. А для жилья они облюбовали плексигласовый куб где находилось знамя части. Тепло, светло и под охраной. По ночам они шуршали всем что может шуршать, а днём отсыпались у подножия «священной реликвии». Заложил меня наш старлей по пьянке, расхваставшись о своём умельце из третьей роты. Вот так всё и началось.

Они не могли понять как человек который может делать всякие штуки, делать их не желает, а потому не живёт а мучается. Я пробовал им объяснять что нельзя делать зло, а равно и добро, что нарушается баланс тонких энергий, которые в свою очередь тащат за собой энергетику следующего порядка и в результате мы увеличиваем энтропию Вселенной, которая может и бесконечна, но…

Они меня обрывали, говорили чтобы я не вешал им лапшу. «Тоже мне Дэвид Копперфильд.» — сказал Девяткин, и с тех пор это бредовое название намертво приклеилось ко мне. Вот тогда я разочаровался в людях, конечно где-то ходили образованные и умные мужчины