Рубеж отхода - Марко Клоос Страница 6

ЯДЕРНАЯ БОРЬБА С ВРЕДИТЕЛЯМИ

Я знаю, что это падение пошло не так, ещё до того, как моя капсула коснулась земли. Спускаясь на тормозном парашюте, я включаю дисплей шлема, чтобы сориентироваться, и вздрагиваю, видя, что наша траектория привела нас прямо в целевую зону. Мы должны были приземлиться в нескольких десятках миль от большого красного квадрата на карте, но наши капсулы вот-вот приземлятся в двадцати пяти милях от него. Кто-то ещё уже на земле и осматривается, потому что на моём тактическом экране внезапно появляются новые метки целей и векторы угроз вокруг меня.

Мой капсульный аппарат с грохотом ударяется о землю. Крышка капсулы автоматически отлетает, и я вижу над собой знакомое свинцовое небо терраформированного Ланки мира. Ланки любят мрачность — постоянно сплошные облака, дождь и туман. Мой капсульный аппарат принял странное положение носом вниз, и, расстегнув пряжку ремня безопасности и выпрямившись, я вижу, что наши капсулы приземлились на крутой склон холма.

«Эхо-5 на земной стороне», — сообщаю я по командному каналу. «Всё в целости и сохранности».

«Потрясающе», — тут же отвечает лейтенант Графф. «Собирайте снаряжение и стройтесь ко мне. Похоже, Арти в этот раз облажался».

Я достаю винтовку из крепления, проверяю, заряжены ли оба ствола, и смотрю в компьютерное поле зрения на остальных членов команды. Что касается рассеивания, то меткость команды запуска была превосходной – мы все в пределах четверти километра друг от друга. Они открыли огонь по плотной группе с расстояния в четверть миллиона километров, но совершенно не достигли цели. Спускаясь по склону холма к командиру, я вижу, как над нами возвышается ланкийский атмосферный теплообменник, не более чем в десяти километрах, и скопление странных органических построек ланкийцев менее чем в двух километрах справа. Вместо того чтобы прокрасться к населённой местности, мы спрыгнули прямо туда, и, если местные жители не спят или не мертвы, нас вскоре встретит приветственный комитет. Единственное, что пока радует – это то, что мы все живы и здоровы. Мне доводилось участвовать в нескольких миссиях, где у кого-то не раскрывались парашюты, и результатом падения капсулы с высокой орбиты обычно становился трёхметровый кратер и какие-то обломки органики, смешанные с изуродованными обломками на дне. В большинстве случаев от них не оставалось даже достаточного количества, чтобы собрать жетоны.

Мы все стягиваемся к позиции лейтенанта. Поблизости нет укрытия, и я чувствую себя совершенно беззащитным на этом склоне холма, на виду у близлежащих зданий ланки. Они в двух километрах, но у восьмидесятифутового существа очень длинный шаг, и мы видели, как ланки преодолевали километр за три минуты, не особо торопясь. К счастью, лейтенант разделяет мои опасения.

«Мы тут торчим, как светящиеся рекламные щиты», — говорит он, когда мы собираемся вокруг него. «Давайте спустимся с этого склона и потом подумаем, как расхлёбывать эту кашу».

«На десяти часах, у подножия холма, есть овраг, — говорит капрал Лавуа. — Мы можем отойти от этих зданий и остаться незамеченными».

«Достаточно. Погнали, ребята. Рассеянный строй, интервалы сто метров».

———

Мы не прошли и полукилометра вниз по каменистому склону, как заметили движение со стороны асимметричных решётчатых шпилей зданий «Лэнки». Через несколько мгновений мы увидели отчётливые силуэты трёх «Лэнки», медленно и размеренно направляющихся к нашей зоне высадки. «Лэнки», похоже, никогда не спешат, но если за тобой гонится один из них, без транспорта от него не убежать.

«Три на подходе с четырёх часов, направление один-десять», — говорит сержант Хамфри с её лаконичным и деловым канадским акцентом. У всех нас на дисплеях появились символы «враждебных войск», как только кто-то из нас заметил «Лэнки», но заученные навыки не проходят даром. Мой тактический компьютер, всегда готовый помочь, рассчитывает скорость и векторы движения и сообщает, что мы достигнем оврага как раз к тому моменту, как на склоне холма появится встречающая группа.

«Быстрее!» — приказывает лейтенант, совершенно излишне. Мы бежим вниз по склону так быстро, как только позволяет наш стофунтовый груз снаряжения и оружия.

«Всем включить камуфляж. Мы выезжаем в канаву, вы рассредоточиваетесь и затаиваетесь».

Наши костюмы оснащены совершенно новой системой полихроматического камуфляжа. Это набор крошечных электрооптических проекторов, разработанных, чтобы сливать нас с любой местностью. Она не сделает нас невидимыми, но работает достаточно хорошо, чтобы вам пришлось подойти довольно близко к солдату в полихромном камуфляже, чтобы заметить его. Мы не знаем, видят ли ланки так же, как люди, — мы даже не знаем, могут ли они вообще «видеть», — но в тех немногих случаях, когда солдаты в костюмах насекомых включали свой компьютерный камуфляж, чтобы спрятаться от ближайших ланки, никто не погиб. Системы проекторов разряжают батареи наших костюмов, поэтому мы должны использовать их только в крайних случаях. Насколько я понимаю, наше нынешнее недомогание подпадает под эту классификацию.

Ущелье похоже на пустынную вади. Оно двадцать метров шириной, с плоским дном, гладким и песчаным от сезонных потоков, проносящихся через него несколько раз в году. Края крутые и скалистые, десять футов или больше почти отвесного обрыва к дну ущелья. Мы помогаем друг другу спуститься на дно. По склонам ущелья полно камней и валунов всех размеров, но мне приходит в голову, что это место станет ловушкой, если ланки вычислят наше местонахождение, потому что отсюда нет быстрого пути назад. Внизу датчики моего скафандра больше не могут точно определить приближающихся ланки, но к тому времени, как мы рассредоточимся и спрячемся за укрытием, они будут так близко, что мне не нужен миллиметровый радар, чтобы понять, что они почти над нами.

В ста метрах позади нас над оврагом возвышается серая громада. Я едва осмеливаюсь повернуть голову, когда ланкийцы останавливаются на краю оврага, а затем одним прыжком переходят его. Как всегда, когда ланкийцы оказываются в пределах четверти километра, земля содрогается от ударов их медленных шагов. Никому ещё не удавалось переправить по воздуху целое тело ланкийца на корабль флота для вскрытия, но нам удавалось спасать их тела по частям после сражений, и наши учёные подсчитали, что средний ланкийец весит около тысячи тонн.

Когда «Ланки» исчезает из виду и поднимается по склону к нашим брошенным капсулам, на краю оврага появляется второй. Этот ещё ближе первого, метров на восемьдесят, и он не следует за первым. Вместо этого он останавливается на выступе и поворачивает голову, чтобы посмотреть вниз, в овраг. У «Ланки» нет видимых глаз на их массивных черепах, но я почти чувствую на себе взгляд «Ланки», словно изучающий углубление