КОМ-9 (Казачий Особый Механизированный, часть 9) - Ольга Войлошникова Страница 49

Химический псих резво летел впереди совершенно безумными прыжками. И, что неприятно, хотел я меж лопаток ему ледыхой засветить — не вышло! Похоже, весь тоннель сплошь антимагией изолирован. Я уж думал, уйдёт, гад! Кнопфель юркнул за угол, мы за ним — а коридор внезапно закончился уходящей вверх простейшей лестницей с палками-перекладинами. Химик прыгнул по ней, как кошка, хотел прихлопнуть откинутую наверху крышку — едва по кумполу мне не зарядил, крысёныш юркий!

Но я уже лез наружу.

А тут антимагической блокировки нету!

Точно! — радостно рявкнул Зверь — и я от души засадил учёному прыгуну в лоб ледяным кругляшом. Не убить, а так. Прыть поуменьшить.

Следом за мной на белый свет вылез Серго, за ним — страшно похудевший Хаген, словно его месяц в каких-нибудь застенках голодом морили.

— Ядрёна колупайка! — натурально, страшно же смотреть. — Ну-ка… — я зашарил по карманам, нашёл ещё лечилку: — На-ка пей!

— Я уже принял.

— Лишней не будет. В зеркало вон глянь на себя.

Хаген подошёл к шкафу с озеркаленной дверцей. Оглядел себя, высказался стоически:

— Действительно. Стоит выпить. А ещё есть? Иван и Пётр в ещё более худшем состоянии.

— Есть! — заверил я, и тогда только он принял лечилку.

Хрена се! В ещё более худшем! Тут и так краше в гроб кладут.

— Нам сравнительно повезло, — сурово отчитался Хаген, — мы остались на самом краю этой гадости. Но мелкая влажная взвесь осела и на нас. Как видите, достаточно небольшого количества, чтобы…

— Да уж, вижу! — проворчал я, сдёргивая с окна штору и полосуя её на лоскуты. — Вязать сможешь?

— Яволь!

— Действуй. Будет рыпаться — вон, пресс-папье его приложи.

— Я справлюсь.

А мы с Серго кинулись назад в лабораторию.

— Нет, ты глянь! — слабым голосом возмутился Сокол, завидев наши физиономии. — Хоть бы хны им! Румяные, словно молодильных яблок нажрались!

В двух шагах от него лежали оба лаборанта, обездвиженные, но живые. Тоже исхудавшие до шкелетного состояния. Стонали слабыми голосами. Чем он их, интересно, шарахнул?

— Ты, братишка, с яблоками Гесперид путаешь, — сказал Серго, помогая великому князю усесться поудобнее, опершись о какую-то лабораторную тумбу. — Если б мы молодильных наелись, лежали бы сейчас где-нибудь в коридорчике в виде двух младенцев.

Петя уже сидел, помаячил мне:

— В правом кармане достань флакончики. Слабость какая, ужас, аж руки не поднимаются…

Я вытянул целую батарею лечилок. Петя смотрел с сомнением:

— Как думаешь, если по третьей примем — ничего?

Я потёр подбородок, припоминая маманины наставления:

— Если контуры предметов не начали дрожать и картинка в целом не выглядит чрезмерно глянцевой, то можно ещё.

— Тогда давай! — с облегчением вздохнул Петя. — Хотелось бы иметь способность передвигаться самостоятельно.

Я открыл пузырёк и помог Петру выпить, не пролив. Потом споил один стонущему Фридриху.

— Повезло тебе, что много лишней массы было, — усмехнулся я, придерживая у его рта лечилку. Иначе скопытился бы тут.

— Что есть «скопытился»? — пытливо уточнил принц. — Умирайт?

— Именно. Помер бы, внезапно исхудамши. А всё почему?

— Я уже осознайт, — обескураженно вздохнул Фридрих. — Нельзя раньше время кричайт. О майн Готт!!!

Позади нас с грохотом заваливалась мебель. Я мигом развернулся, подавляя в себе привычку накинуть шкуру. И понял, что не зря. И что теперь не во всякой стрессовой ситуации смогу своим медвежьим свойством воспользоваться.

— Ты только меня не растопчи, — откуда-то из-под стола сказал Сокол и начал с кряхтением подниматься, цепляясь за стул.

А над ним, буквально упираясь спиной в потолок, стоял Серго в своём волчьем обличье. Ох и страшен он сейчас был. Монструозен, можно сказать. Не считая того, что в росте против прежнего прибавил едва ли не вдвое. И растерянно хлопал на нас глазами.

Я подошёл, сунул Соколу откупоренную лечилку:

— Прими, твоё высочество. Чтоб идти хоть мог.

— Благодарствую, — Иван принял бутылочку трясущимися руками.

— Помочь?

— Сам!

— Ну сам так сам… — я ещё раз оценил стати Серго, запрокинув голову. — Я, пожалуй, повременю пока оборачиваться.

— Очень верное решение, — одобрил Сокол.

— А если где-нибудь в узком коридоре? — потрясённо пробормотал наш Волчок.

— Разом станешь очень большим, но очень длинным и худым волком, — обрадовал я его перспективой, — на манер гигантской анаконды. Только квадратной в сечении. Или прямоугольной. Тут как с коридором повезёт.

— Бр-р-р-р! — передёрнулся Серго и вернулся в человеческую форму. — А обратно это… того… нельзя?

— Хрен его знает, — честно ответил я. — Сейчас профессора растрясём, станет яснее. Пошли, братцы.

25. ВВИДУ ОТКРЫВШИХСЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

ПОБЕСЕДУЕМ ДУШЕВНО

У Хагена всё было в полнейшем порядке. Пришедший в себя профессор сердито сверкал глазами. Точнее, одним яростно сверкал, а вторым, подбитым и заплывшим до состояния фиолетовой щёлочки, слегка поблёскивал. Хаген сидел напротив, поглаживая пресс-папье с совершенно невозмутимым видом.

— Молодцом! — похвалил я, выглянув из люка. — Сдери-ка вон ту штору тоже. Примитивный подъёмный механизм организуем, а то Петя с Иваном дошли, а смогут ли по такой лестнице взобраться — вопрос. Не хотелось бы их зазря с высоты валять, ставя натурные эксперименты.

— Мы тут, между прочим, всё слышим! — сердитым слабым голосом крикнул снизу Сокол.

— И что? Ты имеешь какие-то принципиальные возражения? Или у тебя сегодня настроение падать с лесенки вниз и головой об камушки биться?

На это великий князюшко не нашёл, что возразить, и только возмущённо фыркнул. Так что мы с Хагеном разодрали вторую штору на широкие крепкие полосы, связали их в длинную верёвку, на краю смастерили петлю и спустили получившуюся конструкцию вниз.

— Атлычно! — оценил Серго и усовестил бурчащего Ивана: — Не ерэпенься давай. Убьёшься ты — влэтит всэм нам.

В общем, Серго внизу надевал на пострадавших страховочный пояс, я поднимал — так и перетаскали всех по очереди. Учитывая случившееся со всеми чрезвычайное похудание, это было несложно даже в случае с лаборантами-бугаями.

Потом мы растащили связанных профессорских помощничков по разным комнатам, чтобы попозже допросить независимо друг от друга, уселись напротив Кнопфеля внушительным полукругом, и начали спектакль.

—