Газлайтер. Том 33 - Григорий Володин Страница 24

Я выпускаю теневых птиц, коротко бросаю по мыслеречи:

— Приберитесь!

Оранж шарахается от промелькнувшей мимо крылатой тени:

— Опять ты своих стервятников выпускаешь!

— Это филины, — автоматически поправляю.

— Да какие, к чёрту, филины⁈ На ворон я ещё могу согласиться, но филины⁈ Ты издеваешься?

Я ухмыляюсь краем рта, но спорить не собираюсь. Филины они и всё. Птицы уже рвутся роем, заполняют собой коридоры. Да только со слизью птички не очень-то справляются. Тогда велю Оранжу поработать. Он раздувает пламя и начинает выжигать стены, пол и потолок, пока не остаётся голая каменная кладка. Воздух наполняется гарью, дым клубится, приходится мне его ветром сдувать в другую часть башни.

Магическая ниточка обрывается, а значит, Слизар теряет контроль на той частью башни, где мы находимся. Но расслабляться рано. Этот демонский укурок всё ещё может дернуть за другую нитку и обвалить оставшиеся сектора, где мои филины не прошлись когтями. Тогда башню сложит, как карточный домик, и весь дворец рухнет к чертям, похоронив под завалами нас и остальных Демонов разом. Правда, вряд ли свои же укурки ему это простят. Ну а я в любом случае переживу башнепад, и тогда Слизара точно ждет приятно времяпровождение.

Мы карабкаемся по ступеням в тёмной шахте без единого источника света и добираемся до десятого этажа. Стоит распахнуть дверь — и сразу грохот, крик, визг. Просторный зал наполняется ревом: целая толпа Демонов несётся на нас, кто с клинками, кто с голыми когтями и клыками. Секунда — и лавина тел наваливается, пытаясь задавить числом.

Я поднимаю перед собой вал гранитных валунов, в который врезаются Демоны, и тут же накрываю передние ряды пси-волнoй. Удар сметает сразу полтора десятка тварей: их корёжит, они валятся на пол, задыхаются, хватаются за грудь, словно кто-то вырвал лёгкие прямо изнутри.

Слева рычит Оранж, его Огненный ураган опаливает ряды Демонов, превращая их в горящие головешки. Справа Грандбомж с хрустом щупалец кромсает ближайших, кровь и ошмётки летят веером. Движением руки я отодвигаю каменную баррикаду в сторону. Мы втроём врываемся дальше, не останавливаясь, шагаем по обугленным и разрубленным телам, которые всё ещё стонут под ногами.

Следующий коридор встречает нас густой тьмой, вязкой, как деготь. Оранж выпускает пламя, освещая путь рыжими отблесками. Хотя в освещении нуждается только лорд. Грандбомж, как и я, прекрасно видит в темноте. Я выскальзываю вперёд, захожу за оцарапанную колонну — и сталкиваюсь лицом к лицу с Демоном. Худой, лощёный, с болезненной бледностью, как у отброшек с окраины. Руки заканчиваются большими тупыми клешнями. В правой клешне мерцает связь-артефакт, и из кристалла доносится рычащий голос:

— Ты видишь их?

Отброшка бросает на меня очумелый взгляд, моя поощряющая улыбка и когти — и он бормочет в кристалл:

— Нет, никого не вижу, — и вырубает артефакт нажатием.

Я усмехаюсь, чуть киваю ему:

— Молодец, отброшка. И что ты должен сделать с нами, когда увидишь?

За моей спиной уже вырос Оранж в огненном доспехе и Грандбомж, окутанный кровавыми щупами. С крылатого лорда я скинул иллюзию — нечего расходовать энергию, и он предстаёт в своём облике.

— Да я есть уборщик, господин Лорд-Демон, — бормочет отброшка. — Меня здесь принуждают силой работать. Я не воин и не охотник. Я хотел бы такие же когти, как у вас… — он косится на мои руки с демонскими резаками, потом переводит взгляд обратно на свои тупые клешни и тяжело вздыхает. — Но увы.

— Но нас тебя послали всё-таки, несмотря на клешни.

— Как пушечное мясо — увидеть, сообщить и умереть от ваших замечательных острых когтей…

— Что ты убираешь?

— Господин?

— Ты сказал, что ты уборщик, — не теряя времени, забираю у отброшки связь-артефакт. Это не привычное мне устройство, которое не контачит в Прорыве, а какой-то большой засушенный жук. Именно из него и раздавался голос.

— Я просто очищаю башню: у нас целая система канализации. Сами же знаете — здесь даже дерьмо оживает. «Демоны воды» наполняют гигантские трубы, а я после слива спускаюсь на канате в трубы и прочищаю стены этими клешнями от всяких прилипших дерьмотварей.

Он вытягивает вперёд свои тупые и неуклюжие отростки, словно хочет доказать беспомощность.

— Могу ли я рассчитывать на снисхождение? — блеет он.

Оранж хмыкает презрительно.

— А ты всю башню излазил? — спрашиваю я, игнорируя лорда.

— Приходилось, — отвечает он почти с тоской. — Но на последних этажах почти не был.

— Ты видел сад наверху?

— Нет, я же не садовник, я трубочист.

— И пурпурную киксу никогда не пробовал? — со скукой осматриваю его энергосетку.

— Как можно! Бигшер только избранную гвардию подпускает к травке. Вам не за что на меня сердиться, Лорд-Демон. Я всего лишь подневольный раб.

— А где херувимка?

Демон сразу опускает взгляд, голос у него становится тише:

— Под завалами. Слизар специально обрушил четверть секции башни прямо на неё. Мы думали, что она погибла. Но сенсоры всё ещё ловят её сознание где-то в глубине руин.

— Неужели не было другого способа остановить её, кроме как рушить башню и давить тоннами камня? — хмыкаю я.

— Она была особенной, — отвечает он после паузы. — Теневик, причём очень сильный. Среди херувимов это редкость. У неё какие-то щупы всё сносили. Многих местных раскромсали. Причём, говорят, непонятно, откуда щупы вылезали: то ли из задницы, то ли из сисе…

— И всё-таки… — произношу я, не отводя взгляда. — Что ты будешь делать, если я тебя отпущу?

— Вернусь к своим на окраину. Буду сидеть, жевать киксу и ни о чём не думать. Это было бы счастьем.

— Окей, уноси ноги, — бросаю я и убираю когти, будто разом забыв о нём. Но он не спешит отворачиваться — так и мнётся неуверенно и затравленно. Я будто только что заметив, что он всё ещё здесь, поднимаю взгляд: — Тебе жить надоело? Мне повторить?

— Я…

— Бегом побежал, отброшка! Отвернулся! Пошёл! Или мне отсечь тебе ноги⁈ — снова кастую когти.

Он вдруг нагибается и показывает скорпионий хвост с жалом на конце, которое устремляется в меня. Но я уже готов: псионическое копьё вонзается в грудь отброшки, сжигая его сознание. Демон захлёбывается, падает на колени и валится на пол, булькая в предсмертной агонии.