Махараджа - Алексей Викторович Вязовский Страница 4

По ее щекам, от висков к упрямому острию подбородка, шли едва заметные, изящные узоры — следы недавно смытой охры. Почти татуировка, но какая искусная! Ее волосы, чернее самой темной ночи, были не просто растрепаны в борьбе — они рассыпались по плечам и спине густой, волнистой рекой, и в них, словно россыпь звезд на ночном небе, были вплетены крошечные, бриллиантовые капли росы, сорвавшиеся с разорванного ожерелья. Полные губы девушки, алели, как спелый гранат, резко контрастируя с медным оттенком кожи.

Я сглотнул, утопая в этих небесных очах, не в силах отвести взгляд от золотистой ажурной веточки, прикрепленной к ее левой ноздре, хотя все, что было ниже, было не менее прекрасно. Я натурально поплыл.

Она не прикрывалась, и в этой вызывающей наготе была не вульгарность, а дикая, первобытная мощь. Стройное, но сильное тело дышало яростью, каждый мускул был напряжен, как у пантеры, готовой к прыжку. Тяжелая грудь с крупными темными сосками приковывала к себе взгляды. Девушка была осквернена и унижена — так она считала, — но в ее позе читалась непокоренная царственность.

Мои откровенные взгляды взбесили красотку, еще не отошедшую от схватки. Она обрушила на меня поток ругательств на разных языках, включая английский и французский.

— Ты Лакшми? — озарила меня догадка.

Девушка остановила поток брани, всмотрелась в меня изучающим взглядом.

— Питер-атаман? — неуверенно произнесла она.

Я кивнул, продолжая пожирать ее глазами, но красотка ничуть не смутилась. Наоборот, вызывающе выставила свою потрясающую грудь грушевидной формы.

— Питер? — повторила она свой вопрос.

— Петр, Петр, — усмехнулся я и перешел на арабский, который послужил нам языком коммуникации в туалете. — Рад, что тебя встретил.

— Дай! — она ткнула пальцем в мой кинжал, не прося, а приказывая.

— Может, для начала прикроешься? — сглотнул я.

Если думал смутить, то не угадал. Девушка требовательно протянула руку, не делая ни малейшей попытки вернуть свое сари на место.

Я потянул каму из ножен и, ловко крутанув в руке, подал рукояткой вперед этой валькирии. Лакшми с легким поклоном приняла из моих рук кинжал и, демонстрируя навыки человека, знакомого с холодным оружием, проверила баланс, остроту лезвия…

— Сойдет! — заявила эта нахалка. — Пошли!

Я оторопел.

— Да прикройся же ты, наконец!

Девушка задорно стрельнула глазами и схватила себя свободной рукой за грудь. Сдавила пальцами сосок.

— Нравится?

Плюнул с досады и отвернулся. Не самый умный поступок, если честно — вручить девушке собственный кинжал и подставить ей спину.

— Кто ты, Лакшми? И откуда у тебя был план форта?

— Украла. Инглиси часто напивались и оставляли важные документы валяться на столах.

Бойкая девушка. Чем-то напоминает Марьяну. Может она меня этим и привлекла?

— Ты не ответила на первый вопрос.

— Я принцесса! Меня держали в заложниках в форте.

Меня начал разбирать смех. Встретить целую княжну в крепостном клозете… Вот это удача.

— Врешь!

— Не хочешь, не верь, — обиделась Лакшми. — Готово! Можешь повернуться.

Развернулся.

Девушка уже успела накрутит на себя пару метров ткани, расшитой золотыми нитями.

«Неужели и правда принцесса?»

Не успел я об этом подумать, как Лакшми взмахнула кинжалом.

— Идем туда!

В ее голосе читался вызов, а не кокетство. В горящую избу войдет, коня на скаку остановит — это про нее. Не дева, а огонек!

— Решила, что буду плясать под твою дудку? — с насмешкой спросил я, пытаясь справиться с накалом.

Она сблизилась, прижалась ко мне теплой грудью.

— Это же я, Питер-атаман! Та, кто указала тебе путь.

Я моргнул, не зная, что ответить.

— Поверил тогда, поверь и сейчас, — жарко прошептала она мне в ухо.

Почувствовал мурашки по всему телу. Этот шепот — я его слышал! «Я жду тебя!» — шептала мне шестирукая богиня во дворе Куня-Арк, когда я словил ведение, возбужденный смертельной схваткой. У Лакшми было всего две руки, как положено приличным индусским девушкам, но этот голос… он прямо переворачивал у меня все внутри.

— Пошли! — хрипло выдавил из себя.

Она повела меня в тюрьму — освобождать из железной клетки 5-го наваба Ауда.

(более позднее изображение Форт-Уильям. Обратите внимание на казематированную батарею слева от ворот. Вдали виднеется уже построенный Правительственный дворец)

Глава 2

— Пошли! — требовательно повторила Лакши, возвращая меня из воспоминаний о нашей первой встрече, и указала на кораблик, на котором мы гнались за шлюпом Уэсли.

Баджара, средних размеров весельно-парусное судно с одной мачтой и каютой по центру, лениво покачивалась неподалеку, похожая на гончую-ветерана, разлегшуюся в тени после долгой, но безрезультатной погони за зайцем. Ее парус, издырявленный английской картечью, был разложен на палубе, и матросы-речники пытались придать ему подобие целостности, необходимой для подъема вверх по течению от устья Хугли до Калькутты. Я со своими людьми на этом кораблике — и на еще четырех аналогичных суденышках — преследовал шлюп, увозивший Ричарда Уэлсли. Бестолковая гонка — разница в классе, ретирадные орудия свели на нет все наши потуги. Капитан шлюпа оказался тертым калачом — ни разу не позволил нам приблизиться на расстояние не то что абордажа, но даже ружейного выстрела. Значительно выигрывая в скорости, мы безнадежно уступали в вооружении — тому свидетель не только тяжелораненый парус, но и избитая вдрызг, как подгулявший в порту морячок, носовая часть баджары.

— Ступай за мной, — снова приказала Лакшми, поднявшись на борт и уверенно направляясь в каюту, возвышающуюся по центру судна. Обернулась, заметила мое сурово сдвинутые брови и тут же добавила, молитвенно сложив руки. — Пожалуйста!

Каюта? Мы ее по возможности избегали по причине изнуряющей липкой речной жары. Только на палубе ближе к ночи появлялось подобие ветерка и свежести. Там я и спал, а девушка, прилипшая ко мне как банный лист, спала всегда рядом на тощей циновке — мне казалось, что после перенесенных потрясений она лишь в моем обществе чувствовала себя в безопасности. Иногда она скрывалась в душных недрах каюты — привести себя в порядок, обмыться, укрывшись от пожирающих глаз. Ее вызывающая красота манила, обтягивающее сари открывало больше, чем скрывало — я был твердо настроен держать ее подальше от Отряда по возвращении в Калькутту. Что греха таить, она и меня возбуждала так, что мысли о Марьяне отступили на задний план с момента нашей встречи. Растекался как масло, стоило