Александра. Большая игра. - Олег Ростов Страница 4

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

— Прости, Господи. Вот только чумы нам тут не хватало. — Перекрестился князь Воротынский.

— Это аллегория, князь. Здесь имеется в виду, что жизнь хрупка и скоротечна, но молодость этого не замечает, когда кровь бежит по жилам, когда адреналин заставляет вскакивать на коня и нестись в бой. Ведь жизнь нужно прожить так, чтобы не было обидно и больно за бесцельно прожитые годы.

Высший командный состав моей армии смотрел на меня удивлённо и в тоже время восхищённо.

— Хорошо сказано, Ваше Величество, жизнь надо прожить так, чтобы не было обидно и больно за бесцельно прожитые годы. — Сказал итальянский князь Пандольфо.

— Прости, Государыня, а что такое адре… Как там ты это назвала? — Задал вопрос Воротынский.

— Адреналин, Иван Михайлович. Это… — Вот, как им объяснить, что это такой гармон «страха и действия», вырабатываемый мозговым веществом надпочечников? — Понимаешь, князь, адреналин, это такая субстанция, которая рождается в твоём теле, в момент опасности. Она попадает в кровь, заставляет сердце быстрее биться и гнать кровь по венам. Кого-то от адреналина бросает в холодный пот, кого-то в жар. Кто-то испытывает при этом некую эйфорию. Адреналин придаёт человеку сил. Он становится на время сильнее, быстрее и выносливее. Кто-то становится зависимым от такого состояния и постоянно ищет эту опасность.

— То есть, герцог Баварский зависим от этой субстанции?

— Возможно. Но больше здесь играет его молодость.

— Ваше величество, а Вы откуда знаете об этом адреналине? — Спросил Пандольфо.

— Не забывайте, князь, я ведь кроме того, что принцесса Трапезунда, Византии и Рима, королева Ливонии, я ещё и лекарь или по другому медик. Я читала об этом в одном древнем медицинском трактате.

— Понятно. Прошу прощения, Ваше Величество.

— Ничего, князь.

К вечеру Браславль был полностью захвачен. Я не заезжала в город. Предпочла побыть сначала в своём шатре, потом пошла в развёрнутый госпиталь — несколько палаток. Ещё когда в городе происходили последние стычки между моими солдатами и защитниками из числа гарнизона, и жителей города, ко мне в операционную заглянул Богдан.

— Позволь, Матушка?

— Подожди, Богдаша, сейчас закончу.

Закончив зашивать рубленную рану одному из доставленных сюда моих ландскнехтов, вышла из палатки. Богдан ждал меня, как и остальные. Посмотрела на него вопросительно. — Надеюсь вы не зря прогулялись в Браславль? Все ли целы?

— Все, Матушка. Илью немного зацепили, но он на ногах.

— Илья, иди сюда. Я посмотрю.

— Матушка, мы приволокли к тебе магистрат, с боярином-войтом и их воеводой.

— Эти потом. Сначала Илья. — Посмотрела на палатина. Он морщился. На левом плече кольчуга была разрублена.

— И как тебя угораздило?

— Алебардой, Матушка.

— А ты что, не учился, как противостоять воину с алебардой и бердышом?

— Виноват, Матушка.

— Заходи в палатку. Божен помоги ему снять бронь.

Осмотрела Илью. Кольчуга и пластина брони, приняла на себя основной удар. Плюс поддоспешник. Иначе мог бы уже и мёртвым быть, либо получил бы тяжёлое увечье и стал бы инвалидом. Кольчугу и поддоспешник лезвие алебарды прорубила, но потеряв при этом энергию удара, всё же нанесла, хоть и не тяжёлую, но рану. Промыла её, продезинфицировала и зашила.

— Мне мало Стёпы, Илья? Хорошо, что кость тебе не прорубили, а то убогим бы остался. — Выговаривала своему палатину. Илья сидел, смотрел на меня виновато. — Службу пока нести не будешь. И вернёшься с ранеными в Венден.

— Помилуй, Матушка, никак не можно. Я здоров. Не отправляй меня. Прошу. — Илья опустился на колени.

— Илюша, ну какой из тебя сейчас воин?

— Нормальный. Не отсылай меня. — Он смотрел на меня так жалобно, что мне захотелось рассмеяться. Я улыбнулась.

— Я подумаю, Илья.

— Благодарствую, Матушка. А рана, так это ерунда. Заживёт, как на собаке, поверь.

— Я ещё не сказала, что оставлю тебя здесь. Я сказала подумаю… Кстати, Илюша, а как у тебя дела с Настей Рукавишниковой?

— Ээээ… Матушка…

— Что, Матушка? В глаза мне смотри, засранец! Илюша, не дай бог узнаю, что обидел Настю, что опозорил её, поверь, я повелю тебя оскопить.

— За что? — Илья подскочил на месте и схватился за пах.

— За непотребство, особенно над сиротой. Мои палатины не должны быть в это запятнаны.

— Матушка, да никогда. Мы ездим с Боженом. Ты же сама поставила нас, ээээ… Курировать её батюшку. Сейчас Андрей Игнатьевич в чужих странах. В неметчине. Мы ездим. Смотрим, чтобы никто не обидел Настю.

— Ездишь значит?

— Езжу, Матушка.

— Люба тебе девка? В глаза мне смотри, Илья!

— Люба, Матушка. Не обижал я её. Поверь. Ленты ей красивые покупал на торге. Отрезы на платья. Прости, Матушка.

— Не надо извиняться. Раз любишь, женись. А свахой я сама у тебя буду, перед батюшкой её. Всё честь по чести должно быть, Илюша! Ладно, пошли из палатки. Где там войт и остальная шайка?

— Там они, Матушка. Приволокли их на верёвке. У боярина то ключ от города в зубах. Богдаша ему засунул, да ещё и завязал верёвкой, чтобы не выплюнул. — Засмеялся Илья. Смотрела на него и любовалась. Только что парню рану зашила, а у него рот до ушей. Илье 19. Каждодневные физические нагрузки, тренировки с оружием и хорошее питание сделали своё дело. Он вытянулся за эти годы, раздался в плечах. Илья сейчас мог с легкостью свернуть мне шею. Но я этого не боялась. Он смотрел на меня либо с обожанием и преданностью, либо со страхом, если видел неудовольствие в моих глазах. А уж лишится моего доверия, для него было вообще смерти подобно. Это не только у него одного, это было у всех моих палатинов.

Вышли из палатки. Увидела группу людей, стоящих на коленях. Подошла к ним. На мне был халат из небелёного полотна, заляпанный кровью раненых, которых я врачевала. У одного из пленных во рту был символический ключ. Солидный такой, бронзовый. Ключ был зафиксирован во рту мужчины верёвкой, которая крепилась у него на затылке. Креативно.

— Богдаша, ты что ли ему ключ так засунул? — Спросила старшего над палатинами.

— Я, Матушка. Ты же велела, чтобы боярин притащил тебе ключ в зубах. Вот он и притащил. — Стоявшие