Ополченцы - Алексей Дягилев Страница 4

и противогазную сумку с боеприпасами, я оставил на рубеже развёртывания в цепь. Останусь живой найду, а на том свете гранаты мне нафиг не нужны. Малыш ставит пулемёт на землю, и достаёт откуда-то молоток. Вообще-то это кувалда, но смотря с чем сравнивать. До гранат дело не доходит, со ста метров не докинуть, а потом как то быстро расстояние сократилось до минимума, потому что как мы, так и немцы побежали в атаку, и сначала был слитный крик.

— Ур- ра-а!!! — А потом начался ад рукопашной.

Я ещё помню, как расстрелял магазин к автомату, а потом планка опускается, и всплывают чёрно-белые картинки слайд-шоу.

Стволом автомата отбиваю штык винтовки, и на противоходе заряжаю прикладом под каску…

Какая-то неведомая сила вырывает автомат из рук, но выстрелившего в меня фрица, протыкает игольчатым штыком наш боец…

Успеваю достать лопатку, и очередной ганс валится в грязь, зажимая перерезанное горло руками…

В поединке наш падает, и его пришпиливает к земле эсэсман, и тут же получает прикладом по затылку…

Фриц прикрывается винтовкой, но несмотря на препятствие, его голова встречается с кувалдой Малыша, и в измятой каске он падает…

Видя, что не успеваю, метаю лопатку в спину фрица, подкравшемуся к Малышу сзади, и сам валюсь с ног, от удара по каске…

Очнулся я, сидя на трупе, кромсая штык-ножом, лежащую подо мной тушку здорового унтера. Причём не просто так, а от чьего-то крика переходящего в истерику.

— Та-а-нки!!!

Глава 2

Ломаем хребет «Рейху» (продолжение)

Танки это конечно плохо, но не так страшен танк, как паника от таких вот истеричек. Вытираю «режик» об одежду жмура, встаю, убираю в ножны и осматриваюсь вокруг. Лязг гусениц доносится с той стороны моста, наши доколачивают остатки эсэсовцев, а рядом стоит и орёт какой-то недомерок. Подхожу, и отвешиваю ему оплеуху по левому уху, со словами.

— Не ори, не дома. И дома не ори. — И начинаю искать, чем бы раскурочить броню (пушку, ПТР, гранаты, бутылки с зажигательной смесью). Но ничего кроме Малыша и его кувалды не нахожу. Конечно, если Емеля поднатужится, и охерачит по башне, то контузия «екипажу» обеспечена, а может и орудие погнуть, но у танков ещё и гусеницы есть, на которые можно не одного человека намотать. Ещё можно запрыгнуть на танк, и как Максим Перепелица закрыть ему смотровые щели плащ-палаткой, но её я где-то пролюбил, поэтому остаётся только уповать на бога, потому что на мост въехало штурмовое орудие. Не успел я перекреститься, как грянул гром, и самоходка вместе с обломками моста обрушилась в реку. Взрыв окончательно приводит меня в чувство, и я вспоминаю про свои служебные и должностные обязанности.

— Взво-од!!! Слушай мою команду! Подобрать всех раненых, и вынести с поля боя на исходную. Собрать оружие, боеприпасы и вернуться в лес. Командиры отделений ко мне. — Подошли только Афоня, и один из пулемётчиков. Дублирую им приказ, а в конце добавляю.

— И давайте в темпе, мужики, собирайте трофеи и ходу, пока фрицы не прочухали, что к чему. Потом поздно будет. — Нахожу глазами Изотова. — Федя, помоги всё организовать и проконтролируй. Малыш со мной. — Емеля уже обзавёлся новым, а главное рабочим пулемётом, поэтому вооружаюсь и я. Подобрав эмпэху убитого унтера, и найдя у него в подсумке пару снаряжённых магазинов, бегу к переправе. До моста сто метров, и через пару десятков секунд мы на месте.

Это мы удачно зашли. Деревянный мост рухнул, но так как глубина реки была небольшой, всё-таки до весны ещё далеко, а осенний разлив явление достаточно редкое, то и машина, упав вместе с настилом, не утонула полностью, а её рубка торчала из воды, как у подводной лодки. Если бы фриц соблюдал правила дорожного движения, и ехал по правой стороне моста, то он бы кувыркнулся в речку вниз башкой. А он ехал посередине, и упал вместе с прогонами и мостовыми балками из толстых брёвен, да ещё крепко сколоченный настил смягчил падение. Поэтому танкисты, или точнее канониры, скорее всего не убились насмерть, а слегка обосрались, так как люки на крыше рубки начали открываться, видимо кто-то решил подышать свежим воздухом. Наведя оружие на цель, ждём, когда наружу выберется весь экипаж. А то выковыривай их потом из этой консервной банки. Бронегансы как вылезли, так и полегли под кинжальным огнём пулемёта. Тридцать метров это не та дистанция, чтобы промазать. Я тоже отстрелял один магазин, вроде попал, но на закуску кинул ещё парочку одноразовых лимонок. Вещь не автоматическая, поэтому грязевая ванна на гранаты не повлияла, сработали исправно. Целился я в открытый люк, но не попал, эфки разорвались на броне, с гарантией добив экипаж. Была мысль добраться до самоходки, и вдумчиво пошарить внутри, но посмотрев на то месиво из брёвен и досок, которое осталось от моста и обрушилось в реку, от этой мысли пришлось отказаться. С той стороны реки уже прилетали пули, и влипали в землю недалеко от нас, так что на месте уничтоженного экипажа я оказаться не хотел. Риск конечно благородное дело, — но рисковать своей жизнью, ради горстки патронов? А железяка со временем сама утонет, тем более сейчас она не опасна. Поэтому осмотревшись вокруг и немного постреляв для острастки по тому берегу, отползаем под прикрытие кустов ивняка и уходим, прикрывая отход взвода, по пути подбирая своё снаряжение. Правда, вторую половину пути пришлось преодолевать очень быстро, так как первые пристрелочные снаряды начали вспухать разрывами между рекой и опушкой. Поняв, что с захватом моста и плацдарма у них ничего не вышло, немцы сначала поставили заградительный огонь, а потом перенесли его на восточную опушку леса, так что после «лёгкой» пробежки по лугу, начался как обычно бег с препятствиями по лесу. Остановились мы только в двухстах метрах от опушки, задыхаясь от бега. Малыш вообще дышал как кузнечный мех, при его-то комплекции, такие спринтерские забеги не очень… Пройти походным шагом, с грузом на плечах, он мог хоть сколько, а вот быстро бегать был не силён. Помочь полку мы уже ни чем не могли, фрицы прорвались узким клином вдоль дороги, оттеснив первый стрелковый к востоку от Сверчково, и теперь наши окапывались в лесу. Эсесовцы же занимали оборону по противоположному от нас берегу реки, и вдоль Гжатского тракта, от деревни Труфаны на севере, до перекрёстка дорог на юге, ну и район к югу от автострады оставался