Я уничтожил Америку 2 Назад в СССР - Василий Высоцкий Страница 34

Его улыбка была последней каплей.

Отец освобождал Прагу в сорок пятом? Но там же в мае власовцы напали на бывших союзников — фрицев. Таким образом они хотели прорваться к американцам и уйти от советских воинов, которые дышали им в затылок. Кого настигли советские войска, тем не дали уйти. Даже Власова вытащили из американского джипа, чтобы повесить на родной земле вместе с другими офицерами-предателями.

Власова повесили, а потом его войскам в моём времени поставили памятник в Праге…

А теперь Ян хочет мне таким образом отомстить за отца?

М-да, подвело чутьё Семёна Абрамовича…

Или не подвело? И меня специально направили к этому человеку?

Да ну, не стоило так извращаться. Скорее всего, у этого перца получилось обвести старого еврея вокруг пальца. Однако, мне от этого не легче.

— А вы кто такие, друзья-товарищи? — спросил я у мужчин, стоящих позади Яна.

— Мы тебе не друзья, а уж тем более не товарищи, — процедил мужчина справа, похожий на фрица, какими их показывают в кинолентах. — Выходь!

— Что? Прямо так? — развёл я руками. — Может, хоть трусы дадите нацепить?

— Не до трусов тебе, голодранец, — второй мужчина прохрипел так, как будто у него с детства в горле застряла рыбья кость. — Рихле! Рихле! Быстро!

Ян, не скрывая удовольствия, наблюдал за этой сценой, его лицо искажала гримаса торжествующей ненависти. Вода с моего тела капала на паркет, и это, кажется, его тоже забавляло.

Вот же сука какая! А притворился другом, обосрал своих, свою весну…

Меня сильным пинком под колени заставили встать на колени. Холодный ствол уперся в висок. В голове пронеслось: «Вот и всё. Кина не будет — электричество кончилось».

Но надо как-то выбираться. А как? Руками упёрся в паркет. Чуть встряхнулся, как собака после купания. Да уж, лужа на полу не маленькая…

— Ну что, русский шпиён, — Ян присел на корточки, чтобы быть со мной на одном уровне. — У кого твои деньги? Кто твой связной в Германии?

Я посмотрел на него, пытаясь выиграть хотя бы секунды. Мысли лихорадочно метались, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Хоть что-то, чтобы выбраться с минимальными потерями. Что? Что я мог сделать?

Стоять голым на коленях было не очень приятно. А ещё и сквозняк по полу стелился, что тоже не доставляло особой радости. Лужа становилась всё больше.

— Ян, — сказал я тихо, почти шёпотом, заставляя его наклониться ближе. — Твой отец… Он не в Праге воевал. Он в Праге предавал. Власовец, да? И ты пошёл по следам отца? Или ты сам решил, а не по зову крови?

Лицо Яна исказилось от ярости. Он выпрямился и со всей силы ударил меня рукояткой револьвера по лицу. В глазах помутнело, по губе потекла тёплая солёная кровь.

— Молчать! — закричал он срывающимся голосом. — Ты ничего не понимаешь! Вы все ничего не понимаете! Вы — мясо! Вы — оккупанты, а мой отец был героем!

— Герои не работают на немцев, — вытер я кровь тыльной стороной ладони, чувствуя, как набухает губа. — И не бегут к американцам, поджав хвост. Как твой отец… Он в чешской земле остался? В той земле, жителей которой помогал кошмарить? Впрочем, чего я говорю. Вы же до последнего работали на фюрера!

— Молчать! — снова взмах и снова удар.

На этот раз у меня получилось увернуться и пистолет прошёл мимо. Я схватил запястье и дёрнул на себя. Пришло время использовать скользкий пол!

Ян, не ожидавший сопротивления от голого и, казалось бы, сломленного человека, с коротким выдохом полетел вперед. Его ноги подкосились на мокром паркете, и он тяжело рухнул в лужу, растянувшись во весь рост.

В тот же миг я рванулся в сторону, поднырнув под пистолет того, что был похож на фрица. Пистолет громко рявкнул, выплёвывая раскалённые кусочки свинца. Пули прошли в сантиметре, звонко ударив в стену. Я крутнулся на мокром полу, ударяя по ногам второго мужчины. Тот, пытаясь удержать равновесие на скользкой поверхности, беспомощно замахал руками и грохнулся навзничь, ударился затыком о косяк.

Ян, хрипя и отплевываясь, пытался подняться, но его пальцы скользили по мокрому полу. Я не дал ему опомниться — резким движением ноги ударил его по руке, и револьвер, описав дугу, улетел в дальний угол большой комнаты.

Третий, тот самый с холодными глазами, снова целился в меня, но его ноги тоже разъезжались. Я, не вставая с колен, рванул на себя край мокрого коврик, на котором он стоял. Фрицевидный тип, потеряв равновесие, рухнул как подкошенный, а я уже был над ним, нанося точный удар ребром ладони в горло. Раздался хруст, и его тело обмякло. Выключился на полчаса минимум.

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Яна и моим собственным. Я поднялся, чувствуя, как по ногам стекает вода. Голый, сырой, но живой. Отошёл подальше, на сухое место. Кое-как вытерся нашедшимся полотенцем.

— Что, Ян? — тихо спросил я. — Все еще хочешь по пивку?

— Тварь! Ты грёбаная тварь! — простонал он, пытаясь подняться. — Я всё равно до тебя доберусь!

— Нет, не доберёшься, — покачал я головой, наблюдая за тем, как он схватился за оголённый провод. — До меня точно…

Раздался треск. Ян вскрикнул и забился как будто в припадке эпилепсии. Так продолжалось до тех пор, пока не выбило пробки. Свет в квартире погас.

Ян выпустил провод из почерневшей руки и затих. Я покачал головой. Ну и чего он этим добился?

Хотел денег? А что получил в итоге?

Я быстро оделся. Взял со стола паспорт Йоахима Мюллера и сунул его во внутренний карман снятого с одного из мужчин пиджака. Пусть сыроватый, но всё равно более-менее нормальный. Тот, который ударился об косяк, похоже словил шальную пулю — возле уха темнела аккуратная дырочка.

После этого я похлопал по карманам лежащих. Денег немного, но мне всё равно пригодятся. Что же мы имеем? Два трупа и один выключенный нападавший. Плохо. Для них плохо.

Теперь следовало как можно быстрее вытереть всевозможные отпечатки. Где я касался мебели, чашек, ложек, тарелок. Со всем управился за пять минут.

Дальше с улицы донеслась милицейская сирена. Похоже, что какой-то сосед вызвал-таки милицию, услышав выстрелы. Что же, пришла пора уходить.

Объяснять, что тут случилось и как это произошло — не был никакого