Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов Страница 33

— Эээ, Ваше Величество… Всё верно. Но такой тактики мы не всегда придерживались.

— Знаю. Не всегда, но часто. Тяжёлая рыцарская конница всегда так наступала. Как вы, господа, думаете сколько у Анны тяжёлой панцирной кавалерии? Можете посмотреть в подзорную трубу и хотя бы на вскидку ответьте.

Князь Воротынский, князь Долгорукий, Ландмаршал, герцог Баварский и остальные брали по очереди подзорную трубу, смотрели в неё.

— Думаю семь-восемь сотен, не больше. — Ответил Воротынский. Долгорукий с ним согласился.

— Я думаю сотен десять- одиннадцать. — Сказал Платер. Часть высших сановников с ним согласились.

— Хорошо, пусть тысяча. Вот их и сосредоточили на острие уступа. Видите? Они начнут первыми, после артиллерии. Их пушкари тоже развернули пушки в нашу сторону. Вот только им их придвинуть ближе придётся. Плохо, что обозы не подошли. Лейтенант Васильчиков!

— Я, Ваше Высокопревосходительство, госпожа генерал-майор. — Иван вытянулся по стойке смирно рядом с моим конём. Отдал честь.

— По их бомбардам или что там у неё, дашь один залп шрапнелью. Остальное прибереги. Пусть орудия работают против конницы.

— Слушаюсь.

— Клаус⁈

— Я, моя Королева. — Рядом с Васильчиковым вытянулся по стойке смирно немец.

— Мортиры работают только против пехоты. Конницу не трогайте. И каждая выпущенная вами бомба должна попасть в цель. Каждая, Клаус. Желательно в середину каждой баталии пикинеров.

— Яволь, моя Королева.

— Каков план сражения? — Спросил Воротынский. — А то мы прямо с ходу…

— Вот именно, князь. Нам некогда прохлаждаться. Раз они решили идти клином, то бишь «свиньёй», хотя это довольно глупо, то мы применим классическую антисвинью.

На меня посмотрели удивлённо-вопросительно.

— Прости, Матушка-государыня. Что это за антисвинья?

— Ну как же, Иван Михайлович⁈ Знаменитая битва при Каннах. Когда Ганнибал применил эту тактику против римлян. Ледовое побоище на Чудском озере. На Куликовом. Да и много, где ещё применяли такую тактику. Охват противника с флангов.

— Но на Куликовском поле татары не шли «свиньёй». — Возразил Воротынский.

— Это как посмотреть. Они не пытались всеми силами проломить центр, хотя удар туда был очень сильный. Они нанесли основной удар в левый фланг русского войска. Это тактика Чингисхана, согласно законам Ясы. Но суть от этого не изменилась. Просто основной удар сместился с центра на фланг. А теперь вспомни, что сделал Великий Князь Московский Дмитрий?

— Засадным полком сам ударил во фланг татарам.

— Правильно, после чего все силы русского войска перешли в наступление, охватывая основные силы Мамая, в том числе и генуэзскую фалангу, тяжёлую итальянскую пехоту, с флангов. Что и решило исход битвы. А Анна пусть идёт в лоб на наш центр. Там её встретят пушки, мортиры и пикинеры с мушкетёрами. Поэтому, господин генерал-майор, ты выдвигаешься и возглавляешь левый фланг, который усиливается кирасирами Корпуса и латной московской конницей под началом князя Долгорукого. Правый фланг, усиливается рыцарской конницей Вильгельма Баварского и рыцарской конницей Ливонской короны. Вильгельм, справишься?

— Ваше Величество…

— Поняла. Извини, Вильгельм. Полковник Георг фон Фрунсберг, на тебе управление центром войска. Баталии пикинеров, артиллерия, мушкетёры и мечники. Центр надо удержать кровь из носу. Понятно, полковник?

— Понятно, Ваше Величество. Мы не дрогнем. Клянусь.

— Я даже не сомневаюсь, Георг. А теперь слушайте мою волю и передайте её своим солдатам. Анну Радзивилл, регентшу Мазовецкого княжества и двух её сопляков, одного из которых она уже видит на троне Ливонии, а себя королевой-матерью, Станислава и Януша взять живыми. Они мне нужны. За всех троих и каждого в отдельности, будет хорошая награда.

Повернулась к представителю французского короля, графу Ангулемскому, Франциску I Валуа.

— Граф, я надеюсь, что ты не будешь участвовать в предстоящем сражении?

— Но почему, Ваше Величество? — Молодой граф не ожидал от меня такой подляны. Ведь он очень хотел проявить героизм и заработать в моих глазах славу храброго рыцаря. То, что он в меня влюбился, я это поняла сразу. — Поверьте, я не трус. И не намерен отсиживаться в стороне, когда столь прекрасная королева ведёт тяжёлую борьбу за своё королевство. Что обо мне скажут при дворе?

Я отрицательно покачала головой. Смотрела с улыбкой на этого молодого симпатичного мужчину. Франциску исполнилось месяц назад 20 лет.

— И всё же граф, тебе не стоит участвовать в этой бойне, которая здесь произойдёт. Здесь и сейчас, твоя светлость представляет короля Франции. Если с тобой что-либо случится, что я отпишу моему брату Людовику? Простите, Ваше Величество, но твой племянник погиб, участвуя в моей войне??? Так не пойдёт. Прошу, граф, соблюдать дипломатическую этику. К тому же, если с тобой что-то случится, то Франция мне этого не простит. А я не собираюсь сорится с французами. У меня и так врагов хватает.

— Почему это Франция Вам не простит, королева? — Франциск удивлённо смотрел на меня. Как, впрочем, и все остальные, особенно сподвижники Франциска, барон Анн I де Монморанси и Гильом Гуффье, сеньор де Бонниве и Буаси, неизменные его спутники и товарищи с детства, фанатично ему преданные.

— Потому, дорогой Франциск, что ты будущий король Франции. — Сказав это, я улыбнулась. Наступила тишина. Все удивлённо смотрели на графа. Я видела, что Франциск испытал натуральный шок. Мы все молчали и я в том числе, продолжая улыбаться будущему королю.

— Но позвольте, Ваше Величество. Откуда Вы это знаете? И что, разве мало наследников на французский престол? К тому же король жив и чувствует себя хорошо.

— Конечно. Но у него нет наследников мужского пола. Нет Дофина.

— Дядя ещё в состоянии обзавестись сыном. К тому же он рассматривает две кандидатуры, на место своей жены. Увы, тётушка Анна Бретонская умерла.

— А давай я угадаю, кого Людовик рассматривает в качестве претендентки на титул королевы Франции, как своей супруги?

Франциск улыбнулся и кивнул головой.

— Меня, как Принцессу Трапезунда, Византии и Рима. Порфирогениту, Королеву Ливонии. Так ведь, Франциск?

— Совершенно верно, Ваше Величество. Именно для этого я и прибыл сюда.

— Увы, мой граф и… Дофин Франции. Но я никак не смогу стать женой Людовику. Во-первых, я православная и менять веру не собираюсь, даже ради французской