Помещик - Михаил Шерр Страница 29

Слова Пелагеи, что она не знает, что такое тушенка, очень ценные. Они косвенное свидетельство, что в России этого нет или еще очень большая редкость.

А вот слова Степана и Вильяма вообще бесценны. Степан большая пройдоха и если бы консервы были вещью распространенной, он наверняка узнал бы их. А господин англичанин естественно и слышал бы и что-то знал.

Как всякий простой житель России образца начала 21 века, имеющий опыт советской жизни, я в технологии приготовления тушенки в домашних условиях был большой докой. Тем более чего только в своё время не приходилось консервировать.

Поэтому особого труда представить как это все должно выглядеть в более масштабном производстве труда не составило.

Я уже хотел направиться в свой кабинет, чтобы начать сегодня конкретно работать над воплощением своей идеи, как внезапно увидел что Вильям, Степан и особенно Пелагея ждут моих разъяснений.

— Смотрите, что получается, — решил я провести маленький ликбез. — Тушёнка — это мясо, которое можно хранить очень долго. Месяцами. И оно не портится.

— Как это не портится? — удивился Степан. — Мясо же быстро тухнет.

— А если его правильно приготовить и правильно упаковать, то не тухнет.

— И как же его упаковывать? — заинтересовался Вильям.

— В банки. Стеклянные или жестяные. Герметично закрывать, чтобы воздух не проходил.

— А зачем это нужно? — спросила Пелагея.

— Представьте, — сказал я, воодушевляясь, — солдаты идут в поход. Или купцы в дальний путь. Или корабль плывёт в далёкие страны. Что они едят? Сухари, солонину, крупу. А если бы у них была тушёнка? Открыл банку — и готовое мясо, вкусное, сытное!

Вильям все таки сделан уже немного из другого теста и он первым оценил мою идею.

— Понимаю! — сказал он с воодушевлением. — Это же революция в питании! Такой продукт найдёт покупателей везде — в армии, на флоте и среди путешественников…

Время было уже позднее и детское явно давно закончилось. Да и толочь воду в ступе явно ни к чему.

С троицей слушателей моих рассказов о тушенки можно вполне просидеть полночи. Но в кармане от этого не прибавится. А вот убыток вполне может быть приличный.

В уборочную страду день год кормит. Эту поговорку я в своё время слышал много раз. И сейчас у меня как раз такая ситуация.

Вильям болтун еще тот и вполне может просидеть несколько часов, настроив свои локаторы на болтовню барина.

А утром наверняка проспит и во время не явится на поле. А его Сидор Матвеевич поставил на очень ответственный участок уборочных работ: Вильям начал принимать привезенные снопы. От его правильной работы зависит как они будут досыхать. Одного барского гумна и двух овинов должно хватить на весь урожай с господской запашки и возможно принять что-то и с крестьянского клина.

Перед самым появлением самохватовского приказчика мужики мне говорили, что урожай в этом году в нашем уезде везде желает лучшего. И это означает, что на горизонте маячит страшная напасть — голод.

Поэтому надо максимально собрать имеющееся на полях без потерь и не важно чьи это поля, барские или крестьянские.

Мужики не сказали мне напрямую, но из их слов понятно, что они надеются, что барин разрешить им досушивать на своих гумне и овинах и крестьянские снопы.

Так что господину бусурману неожиданно достался один из самых ответственных участков уборочных работ. Брехать, как известно не пахать. И через недельки две я увижу: он брехун или все таки пахарь.

Ночью после визита купца была у меня были самые настоящие полеты во сне и наяву. Алкоголь в крови и мысли о всяких тушенках и сгущенках так возбудили мой мозг, что мне всю ночь снились сны как я строю большой консервный завод под Калугой и заваливаю Россию различными консервами.

Успех моего предприятия столь огромен, что я быстро начинаю продавать тушенку в Европе. А затем лично везу целый пароход в Америку, где мне удается сразу же покорить Нью-Йорк.

Хорошо, что августовские ночи еще короткие и мой коммерческий успех в Америке в сонных грезах был самым бесцеремонным образом прерван голосистой утренней компанией за окном. А иначе я бы наверное в своих снах, на ядре скорее всего, повез бы тушенку каким-нибудь обитателям Марса.

Весь следующий день я провел с народом на своем поле. Я оказался прилежным и способным учеником и освоил азы работы с серпом, успешно попробовал косить литовкой и вязать снопы.

То, что барин вместе со всеми убирает урожай, было для моих крепостных почти чудом. И оно явно пошло на пользу делу. Даже на мой взгляд начинающего хлебороба господский клин убирался быстро, а самое главное качественно.

За два дня было убрано десятин тридцать. На закате я перед тем как ехать домой прошелся по уже убранному полю и увиденная картина порадовала меня.

Стерня была чистой и ровной и мне не удалось набрать даже десятка оставшихся в поле колосков.

Мне сразу же вспомнились постоянные разговоры с моей молодости о снижении потерь при уборке. Меня почему-то всегда чуть ли тошнило от них, особенно когда в армии во время обязательного просмотра программы «Время» приходилось всю осень чуть ли не каждый вечер смотреть идиотские репортажи с полей.

Но сейчас эти воспоминания вызвали только грусть. В моей новой жизни мне наверняка не суждено увидеть ни телевизионных репортажей, ни с ветерком прокатится на мотоцикле, ни попросить «Алису» вечером после работы включить какую-нибудь любимую мелодию.

Во время позднего ужина Пелагея несколько раз озабоченно посмотрела на меня, а потом не удержалась и спросила:

— Понимаю! Барин, а у нас что-то случилось?

— Пелагея, с чего ты взяла? — удивился я.

— Да уж очень вид у вас озабоченный и грустный.

— Не переживай напрасно, я просто очень устал. Я ведь первый раз в жизни целый день проработал вместе с мужиками на уборке и устал аки пес.

Оказавшись в постели я действительно понял, что очень устал. Неожиданно заныла поясница и начали гореть руки наколотые при вязке снопов. А потом сразу же вспомнились разговоры мужиков, что в этом году опять не урожай и возможно опять зимой будет голодно.

Глава 11

Ночь, после дня проведенного в трудах на свежем воздухе, я провел без сновидений и даже проснулся на том же боку на котором