Помещик - Михаил Шерр Страница 28

И вот тут я понял, что неожиданно получил козырь. Самохватов — купец до мозга костей. И если он почувствует запах прибыли, то жадность может перевесить даже планы на дворянского зятя.

Всё таки эта публика сделана из другого теста. Деньги это для них главная ценность. Как там классики говорили? За триста процентов прибыли капиталистические акулы мать родную продадут. Дословно не помню, но как-то так.

— Идея интересная, — сказал я осторожно. — Но мне сейчас не до рестораций. Дела в имении, а потом…

— А что потом? — насторожился Самохватов.

— А потом мне нужно выполнить волю покойных родителей, — вздохнул я театрально. — Как-то не по-христиански сейчас о женитьбе думать, когда батюшку с матушкой похоронили меньше двух месяцев назад.

Аглая скорчила кислую мину, для неё похоже такие высокие материи пустой звук. Особенно тогда гормоны мозг выносят. Самохватов тоже помрачнел, он видимо немного из другого теста, но тоже такого значения христианским ценностям не придает.

— И что же нужно делать? — спросил он.

— Паломничество совершить. В Тихвинский монастырь, к Александру Свирскому. Там пожить, помолиться за упокой души родителей. Год траура ещё не прошёл.

— Понятно, — протянул купец. — Дело, конечно, святое…

Но я в этот момент был уже уверен, что он сейчас больше думает не о дочкиной свадьбе, а о возможной прибыли от ресторанного бизнеса.

Да, вечер конечно похоже даст мне обильную пищу для размышлений как мне избежать самохватовских объятий.

Настойки и наливки ключницы из нижних подвалов у нас действительно хороши. Под конец посиделок купец дошел до нужной кондиции и перед отъездом еще раз повторил своё предложении взять в жены Аглаю Дмитриевну и озвучил следующие свои финансовые предложения: он еще и обязуется простить все мои долги перед ним, которые очень не маленькие — со скупленными у других кредиторов они составляют сорок тысяч.

Милейший Дмитрий Тимофеевич под конец вечера был совершенно пьян и язык свой контролировал плохо. Поэтому что я, сделав удивленные глаза, невинно спросил:

— Дмитрий Тимофеевич, просветите, это в серебре или в ассигнациях?

— В ассигнациях, откуда у наших голодранцах такие деньги, чтобы давать в серебре. Твой покойный батюшка эти деньги занимал почти у таких же как он. К тем, кто дают в серебре, я даже и не подъезжал.

Ну, что же на этом фронте пока выиграно время. Думаю, до следующей весны. И что очень важно, я проанализировав бумаги батюшку примерно сумею понять, какие долги перекупил Самохватов.

Кредиторы, которые уступили ему, в его глазах голодранцы. Значит это скорее всего не очень богатые помещики и которые занимали не очень большие суммы. Таких достаточно много, тех кто занимал сотни или в лучшем случае пару тысяч.

Аглая Дмитриевна визитом ко мне была явно разочарована: надула губы и было зла как мигера и не скрыла своего раздражения болтливостью папаши.

Похоже в пьяном виде он авторитетом не пользуется, так как «любящая» дочь помогала ему заползать в карету с применением мер физического воздействия. В один из моментов мне даже показалось что купчина даже получил от неё подзатыльник.

Стоя на крыльце в наступившей ночной тишине, я размышлял о произошедшем.

Идея с рестораном на самом деле была не так уж плоха. Вопрос о том, как зарабатывать деньги, по-прежнему стоял открытым. А кулинария, как это ни странно, могла стать тем локомотивом, который подтолкнёт всё остальное.

Более того, если Самохватов увидит в ресторане прибыльное дело, то я буду устраивать его больше как деловой партнёр, а не как зять. Жадность может пересилить матримониальные амбиции.

Но опасность неожиданной женитьбы на Аглае Дмитриевне всё равно оставалась. Купец время данное мне на размышления четко не обозначил, но думаю что ответа потребует намного раньше чем весной. Ничто не мешает о помолвке объявить хоть завтра, а венчание, да пожалуйста, через год.

Так что шевелится вам, Александр Георгиевич, надо. Вернее крутится как вошь на гребешке, как любили некоторые говаривать в «святые», будь они не ладны, девяностые.

От неприятных, внезапно нахлынувших воспоминаний, я неожиданно захотел есть.

Войдя в дом, я направился в столовую, где еще не убрали со столов. После богатого ужина с гостями хотелось чего-то простого и домашнего.

— Пелагея, — позвал я кухарку, — что у нас есть из еды, что-нибудь попроще?

— Да вот, барин, тушеные заячьи почки остались. Могу с гречневой кашей подать.

— Отлично, — сказал я, а про себя подумал, что у 21 веке это вообще-то редкий деликатес.

Я сел за стол и принялся доужиновать. Заячьи почки были приготовлены превосходно — нежные, сочные, с тонким вкусом дичи. Гречневая каша — рассыпчатая, ароматная.

Пока я ел, мысли опять вернулись к разговору с Самохватовым. Ресторан… А почему бы и нет? В конце концов, готовить я умею, поваров подготовлю, нет вопросов, клиентура в Калуге найдётся, а купец готов вложить деньги.

Мысли свернули на меню. Что бы я готовил в своём ресторане? Обязательно достаточно большое разнообразие блюд европейской кухни. И конечно, русскую кухню, как основа меню, но с изысками.

Например, тушёные телячьи щёки с гречкой или полбой — классическое блюдо всех хороших ресторанов. Нежное мясо, которое буквально тает во рту…

И тут меня осенило. Телячьи щёки, правильно приготовленные, по консистенции очень напоминают… тушёнку! Те же волокна, та же нежность, то же ощущение, что мясо разваливается от одного прикосновения вилки.

«Тушёнка», — подумал я, откладывая вилку.

А ведь это же суперидея! Это же рычаг с помощью которого можно попробовать перевернуть мой личный мир! Консервированное мясо, которое можно хранить месяцами, возить на дальние расстояния, использовать в походах, в армии, в дороге…

— Степан! — позвал я.

— Слушаю, барин.

— А ты знаешь, что такое тушёнка?

Степан почесал в затылке.

— Слышал в Париже, но не видел. Очень говорили дорогая.

— Вильям! Пелагея!— крикнул я. — Идите сюда!

Вильям появился в дверях, вытирая руки — видимо, помогал на кухне. А Пелагея была еще в столовой.

— А вы знаете, что такое тушенка?

— Я, нет, — коротко ответила Пелагея.

— Слышал, сэр. Но ничего толком не знаю, — пожал плечами Вильям.

Я напряг свой интеллект, последние дни мне иногда по мелочам из каких-то подвалов памяти извлекать достаточно забытые знания.

Вот и сейчас я вспомнил, что когда-то слышал, что мясные и консервы изобрел какой-то француз во времена Наполеона. Но сначала это дело пошло