Ополченцы - Алексей Дягилев Страница 18

— Бах. Дзынь. — Грохнула пушка и звякнула об отбойник гильза.

— Бронебойным. — Сую кулак под нос заряжающему, дублируя команду, не отрываясь от оптики.

— Есть контакт! — Не сдерживаясь, ору я, когда снаряд влетает в борт танка и взрывается внутри. Ищу в прицеле следующий панцер, так как этому правка уже не требуется. Поворачиваю башню правее. С теми, которые ближе, разберутся наши сорокапятки, а вот те, что дальше, уже моя прерогатива. Второй танк я также подловил на шоссе, но с этим пришлось повозиться, потратив на него три снаряда. Первый ушёл выше, вторым я попал, а вот третьим, проконтролировал полученный результат. Прилетело также и по нам, правда, с недолётом, но тревожный звонок прозвенел, поэтому быстро кручу маховик поворотного механизма, наводя пушку на новую цель. А вот тут лимит отпущенного нам на сегодня везения закончился, нас заметили, и в ответ стали прилетать снаряды из нескольких орудий, поэтому привожу в действие план «Б».

Глава 6

Последний бой батареи

Один раз выстрелить я всё же успеваю, за результатом уже не слежу, так как броня нашего танка зазвенела сразу от нескольких попаданий, причём одна из болванок вломилась в правый борт. Выкидываю на решётку МТО дымовую гранату и, прихватив ещё парочку, со словами — валим отсюда — следом за Васей выбираюсь в боковой люк башни. С моей стороны вылезать было проблематично, потому что оттуда прилетали пули и влипали в броню, а судя по звуку, в лоб корпуса прилетел уже четвёртый или пятый снаряд. Скатившись по крыше моторного отделения, сваливаюсь на землю и кидаю одну дымовуху вперед, а вторую справа от танка. Прикрывшись от обстрела его корпусом, быстро отползаем подальше, в сторону леса.

Как гимнастёрка, так и галифе, сразу напитались влагой, хорошо что ползли по лугу, пожухлая трава хоть и была мокрой, но в грязи особо не извазюкались. Вася, как настоящий друг, вместе со своей, прихватил и мою шинель. Поэтому на первой же остановке в небольшой ложбинке пытаюсь её надеть. Делать это лёжа конечно не очень удобно, но и вставать в полный рост под пулями и осколками — тоже не фонтан. Одевшись и переложив наган в карман шинели, первым делом осматриваюсь. Наш трофей горел, и в нём рвались оставшиеся боеприпасы. Со стороны шоссе немцы вели ружейно-пулемётный огонь, но наступать пока не пытались, оттуда же раздавались и выстрелы из танковых пушек. Красноармейцы редко стреляли из своих трёхлинеек, оставаясь в окопах, а больше я из своей ямки, ничего разглядеть не мог, поэтому пробираемся к себе на позиции, сначала по-пластунски, а потом короткими перебежками.

Добравшись до огневой, сразу иду на доклад к командиру.

— Всё своими глазами видел, — прерывает меня взводный на полуслове, — молодцы, большое дело сделали. А теперь приводите себя в порядок и к бою, немцы опять что-то затевают, того и гляди начнут. — Занимаю своё место в окопе и надеваю сбрую со всей экипировкой. Теперь у меня есть возможность спокойно оглядеться, поэтому достаю из-за пазухи бинокль и приступаю к выполнению своих непосредственных обязанностей командира орудия. Наблюдение веду с ближнего к нам левого фланга. Что мы имеем? Немецкие «шуцики» засели на южной стороне дорожной насыпи, и вяло перестреливаются с нашими стрелками в окопах. В полукилометре от меня прямо на шоссе чадно горит фрицевский панцер, судя по внешнему виду, «чех» — он же Pz-38(t) по немецкой классификации. Я в него точно не стрелял, но если судить по траектории, это наши его уконтрапупили. А что тут гадать, сейчас спросим.

— Иннокентий, твоя работа?

— Ага, — лыбится Кешка, — с первого выстрела. Этот гад выскочил на дорогу, и давай по вас садить, но увлёкся, тут я его и подловил. Остальные-то в основном из-за насыпи стреляли, или на бугорок какой поднимались.

— Спасибо Кеша, выручил.

— Да не за что.

Теперь ясно, кто по нам звонил, как-то ещё в башню не попал, а то тридцать мэмэ сбоку нас бы не спасло, с трёхсот метров точно бы пробил. Хорошо хоть калибр у него всего 37-мм, был бы полтинник… Ладно, не будем о грустном. Что там у нас дальше? Перекрёсток. Ну, этот костёр моя работа. Следующий тоже мой, а вон и ещё один. Прям как в песне — «Взвейтесь кострами, синие ночи!». Правда, тут не ночи, а танки, но тоже неплохо получилось. Вроде всё. Нет. Недалеко от деревни новый дым, но это уже точно не я.

— Товарищ лейтенант. А кто это ещё один танк подбил? — спрашиваю я у Ваньки, указывая на дым.

— Это командир батареи отправил одно орудие первого взвода в деревню, а то пехота там совсем носы повесила без артиллерии. Как видишь, вовремя.

— Понял. Какие будут приказания?

— Принимай тут командование, я ко второму орудию. — Последние слова взводного слились с разрывами первых снарядов.

Взводный убегает, а я принимаю бразды правления. Можно было конечно особо не бравировать уставом, но неподалёку находилось несколько лишних ушей, поэтому пусть сразу привыкают, чем кадровые командиры отличаются от бывших штафирок. А то когда я попал в это время, меня поначалу коробили ответы красноармейцев, которые вместо, «так точно» и «никак нет», отвечали не по тому уставу, к которому я привык. А в этом полку большинство обращалось к командирам и комиссарам вообще по имени-отчеству, и все эти Пётр Петрович и Акакий Макакиевич как-то резали слух.

Очередной артобстрел длился минут десять. Теперь досталось всем: и пехоте впереди нас, и многострадальной деревеньке, прилетело и по нашим позициям. Хорошо, что артиллерия била по всей площади нашего леса, а не только по опушке, и калибр был средний, но всю нашу маскировку, «как Фома буем смело», так что теперь надежда только на окопы полного профиля, и на расторопность расчётов. По переднему краю фрицы гвоздили из миномётов, причём как из ротных, так и из батальонных, поэтому их танки, не дожидаясь окончания обстрела, выехали на шоссе и, спустившись с него, двинулись в атаку. Миномёты сразу же замолчали, а потом