Ополченцы - Алексей Дягилев Страница 17

Я ехал на передке орудия вместе с ездовым, в очередной раз изображая бегущую мишень, а бойцы моего расчёта, догоняли и конвоировали «бегунков», придавая им правильное направление движения. Когда мы доставили сорокапятку к нашему леску, то отцепив её, с помощью припаханных пехотинцев, покатили по опушке на позицию, а бойцы моего расчёта, несли укупорки с оставшимися снарядами. Поначалу, некоторые попытались возражать, поэтому пришлось провести с ними, воспитательные мероприятия.

— Вы что, сукины дети, до Москвы собрались драпать? Так вот она, уже рядом. До Наро-Фоминска двадцать километров, а там и до столицы рукой подать. Или кто-то домой, под бабскую юбку захотел? Тогда идите, никого не держу. Бросай оружие и вперёд, точнее назад, к мамке или к жане, а мы тут за вас повоюем. Но первый, кто это сделает, получит от меня пулю в башку, да и второй тоже. — Достаю из кармана наган и взвожу курок. Желающих не нашлось, поэтому против моего дальнейшего командования, уже никто не возражал. Ну а когда совместными усилиями, доставили орудие и боеприпасы на огневую, то увидев спокойную и несуетливую работу расчётов, а также командовавшего «офицера» в звании лейтенанта, красноармейцы как-то сразу взбодрились и подтянулись.

На этих бойцов, у меня были свои планы, всё-таки хоть они и отступили, но оружие не бросили, и среди них был даже один пулемётчик с ручником. Правда, сначала я подумал, что это автоматическая винтовка, но когда пригляделся и увидел примкнутые сошки, а также пистолетную рукоятку, понял, что это какой-то пулемёт. Я и раньше видел бойцов с подобными стволами, но в суете сборов и перемещений поинтересоваться, что это за оружие и откуда, у меня не было возможности, да и желания. Так что между делом решаю прояснить этот вопрос.

— Пулемётик-то как, нормально работает?

— Работает-то нормально, правда ёмкость магазина маловата, да и патроны все кончились, а наши, от трёхлинеек не подходят. — Отвечает мне красноармеец.

— А что за патроны?

— Вот, последний. — Достав из кармана шинели магазин и, выщелкнув из него патрон, боец протягивает его мне.

— Так это же обыкновенный, немецкий винтовочный патрон, у нас таких хоть жопой ешь.

— А нам сказали, что это польские пулемёты, и патроны чуть ли не поштучно выдавали. — Ну, йо-пе-ре-се-те и другие буквы, слов нет, одни нецензурные выражения.

— У кого ещё польские винтовки? — «Польские» винтовки системы «Маузера» оказались у четверых из присутствующих, трое были вооружены французскими «лебелями» и двое нашими мосинками. Патронов не было ни у кого, так что распределяем десяток «потеряшек» на позиции, и выдаём им боеприпасы, будут нашим пехотным прикрытием. Народу теперь хватало, так что после разговора со взводным, беру одного подносчика-заряжающего, а также пару пехотинцев, и пробираемся вместе с ними к подбитой трёшке, так как артобстрел закончился, а на западе, со стороны Русиново, раздавался звук двигателей немецких панцеров.

Командира батареи Ванька предупредил по телефону о том, что в одном из подбитых танков будут находиться специально обученные люди, поэтому дружественного огня с тыла мы не опасались. Окопавшихся поблизости пехотинцев предупредил уже я. Боевые порядки оборонявшейся здесь роты, за счёт отступивших уплотнились, а когда бойцы узнали, что их будет поддерживать ещё и танк, то сразу повеселели, и эта радостная весть мигом разнеслась по цепи. Мы теперь находились на самом передке, так что особо рассусоливать, было некогда, поэтому снимаю курсовой пулемёт и, вытащив почти все патроны из боеукладки, передаём всё потеряшкам и отправляем обратно на батарею. Свои «лебели» бойцы оставили на огневой позиции, так что должны утащить всё, думаю, они уже поняли, что патронов много не бывает. Потом быстро осматриваю снаряды и, определив методом научного тыка, где какой, объясняю заряжающему некоторые особенности «салютационной» стрельбы из танкового орудия.

— Смотри, Васёк, если я показываю кулак, то это не значит, что я хочу тебе вмазать, а просто заряжаешь бронебойный, вот этот черноголовый.

— Если растопыренную пятерню, то — осколочный.

— Ну а если ничего не показываю и не матерюсь, то мне писец. Бери ноги в руки и вали отсюда на батарею.

— Понял, товарищ сержант, — отвечает боец.

— Всё, занимай своё место и приноравливайся тут, а я пока огляжусь.

Высовываюсь из командирской башенки по пояс и, накинув на плечи шинель, оглядываю в бинокль прилегающую местность, наметив ориентиры в своём секторе стрельбы. Когда залезали в башню, шинели пришлось оставить снаружи, так как это не самая удобная одежда для работы внутри тесной коробки. Было конечно не жарко, всё-таки конец октября не май месяц, но ещё и не зима, так что пока не замёрзнем, а бой начнётся, так и вспотеем. А вот снаружи прохладно, плюс к тому ветер, хорошо, что дождь кончился, а то было бы ещё и мокро. Перед тем как мы его подбили, танк прошёл линию окопов и остановился в трёхстах с лишним метрах от шоссе, остальные проехали дальше, поэтому до дороги траекторию выстрела мне ничего не перекрывало. Высота насыпи позволяла рассмотреть с моего места на башне всё, что творится за ней, а вот стрелять можно было только по целям, поднявшимся на полотно дороги, или переехавшим на нашу сторону.

Спустившись внутрь, я занял место наводчика, и уже глядя в оптику, стал наводить орудие на намеченные мной ориентиры и определять до них расстояние по шкале прицела. Справа, на четыре часа, стояла деревня Инютино, на расстоянии около километра от меня. На два часа был расположен перекрёсток дорог, ну и на десять видимость мне перекрывал лесок с нашими пушками. Вот в этом секторе, составлявшем угол в 180 градусов, нам и предстояло работать. Можно было крутить башней и на все триста шестьдесят, но это если доживём, и нас окончательно не сожгут. Хорошо, что танк развернуло мордой лица к противнику, всё-таки как я успел заметить, на лобовую броню был приварен дополнительный броневой лист, поэтому навожу орудие на ориентир номер два, он же перекрёсток и, выставив по шкале семьсот метров, ждём гостей.

Верхний люк я не закрывал, во-первых, будет хоть немного светлее, а так как вентиляция не работала, не так душно, да и слышать, что творилось снаружи, мы могли. Освещение в танке было, но я его без надобности не включал. Кто знает, на сколько хватит аккумулятора? А тут и