Русь непокоренная. Нашествие - Денис Старый Страница 15

всех людей, четыре — это воины, вместе со мной. Еще семеро условно ремесленников. условно, так как мне бы проверить их на профпригодность. Было двадцать три женщины, все молодые, ну кроме Виданы. Двое подростков лет по четырнадцать-тринадцать, десятилетних и помладше мальчиков-девочек еще дюжина. Двое совсем маленьких членов общины. И дед Макар. Вот и все наши люди. С кем оборону держать? А воевать? Есть расчет на то, что к нам придут люди.

Я не собирался сидеть сиднем — будем нападать на те караваны, которые уводят русских людей в Орду. И это самый главный наш актив: монголы, не будь дураками, поведут сильных, красивых, умелых мужчин и женщин. Но больше всего их будут интересовать ремесленники. Мы же их обязательно освободим — и наша маленькая община пополнится.

Община маленькая, а воинов и совсем почти нет, наперечёт — четверо нас. Сюда же можно причислить ещё восемь мужиков с Макаром. Но это так себе вояки, вовсе не способные к воинскому ремеслу. Говорили, что Рязань обороняли в большинстве своём вот такие ремесленники, когда на реке Воронеж татары перебили большую часть дружины князя.

А вообще община у нас красивая. Кипчаки знали толк в женской красоте. Что ни женщина, то кровь с молоком. Правда из всех только что Любава была девицей, остальные с детьми. Ведана, ведьма старая, ни красотой не выделялась, ни молодостью не блистала. Однако, судя по всему, женщина была очень полезна в нашей зарождающейся общине.

Как именно смогла спастись Ведана, да ещё и сохранить некоторые свои заготовки трав, я так и не понял. Она будто бы специально нагоняет туману на свою личность, выстраивая ореол мистицизма. Это весьма удобно: старуху явно побаиваются, считая, что она общается со старыми богами, и именно они помогают в лекарстве.

Что ж, может, и вправду так? За три дня пути у нас не заболел ни один ребёнок! Голос Любавы стал осиплым, старик кашлял и, кажется, немного жаром маялся. Но они оба отказывались принимать снадобья от Веданы, будучи убеждёнными христианами. Вот только молитвы почему-то не особо помогали. Но дети не заболели! Это был показатель, который заставлял меня смотреть в сторону Виданы с уважением.

— Ратмир, четвёртый день нынче, — нагнала меня во время очередного перехода Ведана.

— И что? — не понял я, чего от меня хочет ведьма.

— Да ты безбожник, что ли? — воскликнула женщина, возмущённо взмахнув руками. — Четвёртый день — день Перуна. Али нам воинская удача от громовержца не потребна?

Я пожал плечами. Если людям нужен культ, то и ладно. Может, хоть кто улыбнется, и тогда уныние немного спадет. Нужно горевать о потерях, но еще важнее жить. А без радости, без детского смеха нет жизни. Пусть перекладывают свои страхи на богов, освобождаются от уныния и смиряются с новой жизнью.

— Ну, делай, что должно, — сказал я.

— Видишь тот великий холм? — показала вдаль женщина. — Там дуб вековой. Самое перуново место, надо повязать ленту.

Я смотрел туда, куда указывала Ведана. Признаться, увидел только холм, далеко это было. Моё зрение было лучше, чем в иной жизни, но никакого дуба я пока что не видел. А старая Ведана видела. Хотя это ещё, конечно, не доказывало, что женщина — колдунья. Нечего мне отходить от материализма. Но… ведь я тут, в тринадцатом веке. И как рационально это объяснить?

Между тем, если для собственного спокойствия им так важно завязать цветастую ленточку на высоком дереве, то почему я должен этому противиться? Даже если старик Макар будет против, как пассивный борец с язычеством.

На самом деле я заметил, что эти люди в своих молитвах поминают и Господа Бога, и иных разных божков. И мог только этому кивнуть. Когда человеку плохо, он хочет возложить надежды на какие-то сверхсилы. Если это помогает не впадать в истерику, не паниковать и действовать слаженно и решительно, то пусть хоть во что верят, лишь бы на пользу шло.

И ведь всё равно: каждый крестик носит, каждый крестится, но теперь почти все полезли на тот самый холм вешать свою ленточку во славу Перуна-громовержца.

— В лес уйти надо! — моё любование, как каждая из девушек, несмотря на сложный переход, карабкается вверх по склону холма, чтобы повесить свою ленту, прервал ратник Мал Лихун.

У него было какое-то своё имя, которое не соответствовало статусу ратника. Мал — малый, не приличествует ратнику малым быть. Поэтому все его звали по прозвищу. С каждым днём всё вернее он становился моей левой рукой и помощником во многих делах. Мстивой же нынче — правая рука и заместитель.

Это тот самый лучник, что помогал мне в бою против кипчаков при освобождении пленников. Оказался весьма грамотным и профессиональным лучником. Не могучий, но еще тот «Леголас». Хотя… и он и Мстивой спрашивали, почему я не беру лук. Мол, был одним из лучших стрелков в дружине князя. Как-нибудь я бы потренировался, может руки «вспомнят», как и что нужно делать.

— Командуй! — сказал я Лихуну.

Уже скоро все наши сани стали пробираться через кусты, между деревьями, максимально, насколько это было возможно, прячась в лесной чаще. Конечно, глубоко в лес заходить не получалось. Да и не нужно это. Главное — спрятаться.

После ветками мы стали заметать следы от полозьев. Хотя наши следы были не единственными, видели мы и другие в округе. И всё же решили затаиться и перестраховаться.

Степняки словно боялись леса и близко к нему не подходили. Максимум, что использовали, — это редкие пролески, чтобы починить какую-нибудь телегу или развести костры.

Мы уже трижды встречались с отрядами степняков. Один раз я даже чуть было не решился напасть. Отряд был небольшой, человек пятнадцать монголов или каких иных народов, входивших в состав воинства Бату-хана.

Но одёрнул себя. Нельзя раскрыть, куда именно уходим. Тем более, ведь у нас довольно богатый скарб с собой. Только меха, которые мы везли, могли бы вызвать охоту со стороны завоевателей. А если степные вояки узнают, что у нас ещё немалое количество серебра и даже есть золото, дорогие ткани, включая несколько отрезов шёлка, нам несдобровать.

Так что сперва нужно прийти на место, определиться, где именно встанем, чтобы безопасно развивать своё поселение. А уже потом будем думать, кого и как громить и что вообще делать относительно внешнего периметра нашего маленького мира.

С такими мыслями я последним заходили в лес, убеждаясь, что все сани уже