На Литовской земле - Борис Владимирович Сапожников Страница 12

везу? Вильно — не Москва, а здешние магнаты — не наши бояре, что со времён деда Грозного царя, тоже Ивана и тоже Грозного, кстати, живут в Москве, а не по своим вотчинам. Литовцы больше на своей земле обитают, в своих имениях или городских домах. Станут ли ради меня собираться в Вильно и чем этот сбор вообще может кончиться? Столько вопросов, а ответов у меня нет. Вот и ворочался с бок на боку почти до утра.

Встал с тяжёлой головой, будто пил до полуночи, причём не пиво и не мёд, а чёртову водку, которой здесь предпочитают наливаться не завзятые пропойцы в кабаках, как у нас, но вполне себе зажиточные шляхтичи, вроде Потоцкого. И всё же решение я принял. В основном, от противного. Других аргументов у меня не было. Не был мне другом пан Станислав, просто и врагом прямо сейчас он тоже не был, однако это вовсе не значит, что к его советам стоит прислушиваться. Скорее наоборот, поступать прямо противоположным образом, что я сейчас и решил сделать.

Мы встретились с Потоцким за завтраком. Нам подали только что пожаренную яичницу со шкварками прямо в сковороде и небольшой жбанчик подогретого пива. Не такая уж это и гадость, кстати, и зимой пьётся очень даже неплохо, только следить надо, потому что в голову ударить может.

— Я отправлюсь в гости к Сапеге, — не откладывая в долгий ящик, объявил я Потоцкому. — Послушаю, что хочет сообщить мне великий канцлер литовский. Он ведь и должен первым встречать иностранных гостей, не так ли, пан Станислав?

— Старый лис сжуёт вас вместе с костями, — мрачно заметил в ответ Потоцкий, — и заставит после танцевать под свою дуду. Попомните ещё мои слова, как приметесь плясать под его музыку.

— Для начала, пан Михал, скажу, что я несъедобен, — заявил я. — Быть может, я и молод и не столь искушён в интригах, как Сапега, однако не стоит считать меня наивным дурачком.

— Кто другой на вашем месте, пан Михал, — почти со злостью бросил Потоцкий, — скинул бы с трона своего дядюшку и сам на него сел.

— Чтобы вам работу облегчить, — в том же тоне ответил я. — Слуга покорный, как вы недавно мне сказали, узурпаторов на русском престоле хватило уже. Моей Родине покой нужен хоть какой-то, и я купил его ценой многих жизней не для того, чтобы стать подобием Клавдия Готского или вовсе Гордиана с Пупиеном.[1] Торить дорожку к московскому престолу для королевича Владислава я не стал бы никогда.

Потоцкий, видимо, был так удивлён моим знанием античной истории, что ему не нашлось что возразить. Конечно же, солдатских императоров Рима внезапно подкинула мне память князя Скопина, который в юности был книжным ребёнком, покуда не пришла пора в новики выходить. А в суздальском поместье князей Шуйских, где он воспитывался после смерти отца, оказалось весьма внушительное книжное собрание в том числе и по античной истории. Даже, что удивительно, переведённое на русский.

Удивлённый моей резкой отповедью, Потоцкий промолчал до самого конца завтрака. А после я распрощался с ним без злости. Он был славным спутником и поговорить с ним было интересно. Теперь же пришла пора использовать полученную от него информацию. Потоцкий остался на гостином дворе, я же велел готовить сани ещё прежде чем сесть за стол. Отправляться решил пораньше, чтобы проскочив Бегомль сразу добраться до Молодечно — города, принадлежащего князьям Збаражским. Оттуда до Гольшан уже не больше пяти часов — сущая ерунда по сравнению с тем отрезком пути, что мне уже пришлось проделать.

И всё же Потоцкий вышел проводить меня и распрощались мы с ним довольно тепло. Это прощание неприятно напомнило мне о Делагарди, ведь и с паном Станиславом, вполне возможно, нам ещё придётся скрестить сабли. Ни о каком примирении между польской короной и Русским царством и речи быть не может. И в новом походе короля Сигизмунда Потоцкие на Москву или на многострадальный Смоленск обязательно примет участие.

— Ежели вдруг доведётся в следующий раз встретиться нам на ратном поле, — заявил пан Станислав, — re vera я не стану искать вас, пан Михал.

— И я вас, пан Станислав, — заверил я Потоцкого.

На том и расстались.

Едва покинув Лепель, Зенбулатов подхлестнул лошадей, и тройка резво припустила по санному пути на юг, в сторону Молодечно и Гольшанского замка.

Фольварк[2] князей Збаражских, Молодечно, имел не самую большую корчму, которая не вместила всех моих людей. Управлялся тут корчмарь характерной внешностью очень напоминавший коллег своих из Рудни. Был он столь же угодлив, а взгляд его выражал ту же бесконечную печаль его народа.

— Мои дворяне не будут спать на конюшне, — заявил я в ответ на его предложение. — Это тебе не холопы, а шляхтичи, понятно?

— Понятно, ясновельможный пан князь, — кивал корчмарь, — да только где же найти места для них? Или вы возьмёте кого к себе в комнату?

Комната для гостей тут была одна да и так такая тесная, что я войдя почувствовал себя как в гробу. Хорошо ещё по зимнему времени клопов нет, а то будь потеплее они бы мне полночи спать не давали.

— Одного возьму, — кивнул я.

Я всегда брал с собой верного Зенбулатова, который спал на кошме у двери, так что если кто попытается войти без спросу и без стука, тут же обязательно на него в темноте налетит. Однажды мы так едва не пустили на колбасу Потоцкого, который приняв лишнего перепутал наши комнаты в витебском доме. Но всё же успели разобраться, услышав знакомую цветистую ругань на польском вперемежку с латынью.

— Остальные же, — добавил я, — лягут на кошмах прямо здесь. Ты растопи печь пожарче да оставь дров, мои люди будут следить за огнём до утра.

— Дрова нынче дороги, ясновельможный пан князь, — заломил руки корчмарь.

— Так и заплачу тебе за них, — отмахнулся я. — А ежели ещё раз предложишь моим людям на конюшне спать, всю корчму твою на дрова пущу.

Продолжать про то, что самого его на воротах повешу вместе со всей семьёй не стал, хотя слова эти прямо просились на язык. Память князя Скопина далеко не всегда помогала мне, иногда мне приходилось с нею бороться, чтобы не высказать того, что лично я считаю неприемлемым.

Корчмарь, правда, и сам понял, что именно я не стал говорить, и поспешил убраться с глаз моих. Гневить русского князя в его планы не входило. Князья Збаражские в своём фольварке, наверное, и не бывают, жаловаться и защиты искать не у кого. Так