На Литовской земле - Борис Владимирович Сапожников Страница 11

Он обернулся к Зенбулатову.

— Верно ведь, душа татарская?

Тот кивнул в ответ.

— Пойдём же, выпьем за это дело, — предложил Потоцкий, но тут понял, кто перед ним и разочарованно махнул рукой. — Да ты ж магометанин, поди, водки не пьёшь.

Зенбулатов снова кивнул, не став рассказывать, что он как раз крещённый, однако хмельного всё равно не пьёт.

Потоцкий же ушёл таскаться по местным кабакам, пить да трепаться со шляхтой. Понимал, что скоро привольной жизни его придёт конец, и он снова угодит под опеку дядьёв. Пан Станислав вообще по городу гулял свободно, я давно уже не отправлял с ним своих людей.

— Наши пути идут вместе до Вильны, — сказал он, — а там уж как Господь рассудит.

Потоцкий, как и остальные шляхтичи, был волен ехать куда пожелает, однако пока предпочитал оставаться со мной.

На другой день мы покинули Витебск и санным путём отправились по дороге на Вильно. Первую ночь провели в местечке Бешенковичи, где погостили у его хозяина пана Езецкого, который был рад любым гостям и то, что я русский князь, который и пары месяцев не прошло, как воевал с поляками и литовцами, его ничуть не смущало.

— Я под Смоленск не ходил, — заявил он первым делом, — в авантюре нашего короля Сигизмунда не участвовал. Мне ни земли ни холопов с московских земель не надо, своих хватает и слава Богу. — Он широко по православному обычаю перекрестился на икону. — Да и вообще считаю, нечего Литве с Москвой делить. Всё уж поделено при Сигизмунде Старом, нечего сызнова лезть.

Пить он был горазд, однако я меру соблюдал, в отличие от хозяина и Потоцкого. На пана Станислава, похоже, длительное воздержание от крепких напитков повлияло не лучшим образом, и он нарезался вместе с хозяином имения прямо как в первый день после пересечения литовской границы. Следующим утром его ещё мирно посапывающего пьяным сном погрузили в сани. А вот пан Езецский оказался куда крепче. Он уже был на ногах и провожал нас.

Всю дорогу сперва до Бешенковичей, а после до Лепеля я размышлял, стоит ли принимать предложение Сапеги или же прямым ходом двигать в Вильно, чтобы вести переговоры со всеми магнатами разом. Что-то подсказывало, что бросаться сразу в омут местной политики, в которой я мало смыслю да и память князя Скопина не особо поможет, не стоит. Вот только если магнаты узнают, что прежде всех я, даже под внешне благовидным предлогом, встретился с одним из них, как они отреагируют на это, я не мог себе представить. Но с другой стороны, откажи я Сапеге, даже предельно вежливо, могу сходу перевести его в лагерь своих противников или хотя бы недоброжелателей. Он, быть может, и не станет агитировать за войну до победного конца, однако и условия перемирия станет выдвигать такие, принять которые я попросту не смогу. Полномочий таких мне царь Василий в наказе не дал.

Да, я имел письменный наказ, переданный мне лично царём. Через дьяка отправлять не стал, понимая, что и моему терпению есть предел. Спускать кому бы то ни было подобного унижения я не стал бы. Конечно, бунт поднимать уже поздно, а вот уехать в Литву и не вернуться, подобно Курбскому, вполне можно. Наплевать на посольство, раз уж такое ко мне отношение. Встреча с царём прошла быстро, он даже князя Дмитрия на неё не позвал.

— Михаил, — сказал мне тогда царь Василий, — не мне нужен мир с Литвою, но всему государству. Роздыху надо, иначе рухнет держава Рюриковичей. Развалится на удельные княжества, а врагу нашему только того и надобно. Не опала, — тон его стал почти умоляющим, — вовсе не опала твоя служба новая. Но никто кроме тебя не может спасти Отечество. Некого мне в Литву слать, кроме тебя, Михаил.

— А как же князь Дмитрий или Иван-Пуговка? — спросил я.

— Не будь они моими братьями, — решительно заявил царь, — отправил бы. Да невместно им такую службу править. Они царёвы братья, нет в Литве ровни им теперь.

Наказ я прочёл, когда остался один, хотя «сердешный друг» Потоцкий, конечно же, не прочь был бы нос туда сунуть. Полномочия, что на бумаге, что на словах у меня были самые широкие, прямо как в Выборге, где я вёл переговоры с Делагарди, представлявшим шведского короля.

Царёв наказ ограничивался общими фразами и тем, что в моё время в политике именовали «красными линиями». Теми самыми, заходить за которые нельзя ни в коем случае, однако если с той стороны поступит крайне выгодное предложение, то, наверное, всё же можно. В общем, как я понимаю, законы в политике не писаны, а полномочия у меня самые широкие.

В Лепеле мы остановились на гостином дворе. Как объяснил мне Потоцкий, городом владел Лев Сапега, пару десятков лет назад выкупив его вместе с округой у церкви, и начав бурное строительство на другом берегу реки Улла.

— Недалеко отсюда, — напомнил мне пан Станислав, — Николай Радзивилл и Григорий Ходкевич разбили воеводу Петра Шуйского. Помнишь, я тебе рассказывал о его гибели.

Не то чтобы я нуждался в напоминаниях, и так хорошо помнил об этом. В семье Василия Шуйского, тогда ещё боярина, об этом говорили частенько, неизменно браня при этом коварную литву.

— Здесь решать надо, пан Михал, — заявил Потоцкий вечером, когда мы покончили с ужином и я хотел уже идти спать, чтобы завтра выехать пораньше, — куда теперь дальше ехать. По северной дороге на Докшицы, к Кишкам, а оттуда — в Вильно, или же южной — на Бегомль, к Кейзгалловичам, и дальше — к Гольшанам. Ежели выберешь Гольшаны, то сразу скажи, наши пути разойдутся, и мне надобно будет искать слуг, чтобы сопроводили меня до Вильно.

— Знаешь, как оно говорится, — уклончиво ответил я, — утро вечера мудренее. Ты, пан Станислав, сейчас же не отправишься слуг искать, а завтра я тебе ответ дам.

И я ушёл к себе, Потоцкий же остался за столом, но вскоре и под его шагами заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, в комнату, что он занимал. Я знаю это потому что не спал, ещё долго после того, как Потоцкий ушёл к себе, провалялся я без сна в кровати, ворочаясь с боку на бок. Мысли о том, как быть и что делать дальше, не давали покоя, какой уж тот сон. Куда мне податься? На встречу с Сапегой, прежде остальных магнатов, или же ехать прямиком в Вильно. Да только ждут ли меня там литовские магнаты, письма к которым я