Слуга Государев 2. Наставник - Денис Старый

Слуга Государев 2. Наставник

Глава 1

Москва. Кремль.

13 мая 1682 года

Уже ставшая привычной комната для совещаний в царских хоромах непривычно много излучала недоверия и злости. Бояре смотрели друг на друга, казалось, с ненавистью, а ведь ещё недавно искренне считали один другого соратниками.

И так бояре были заняты игрой «у кого самый грозный взгляд», что им было уже, кажется, всё равно, что во главе этого стола сидел именно я.

Ромодановский метал молнии своими грозными очами в Матвеева. А боярин Артамон Сергеевич Матвеев умудрялся отвечать не менее испепеляющим взглядом. Причём, один глаз его был направлен на Ромодановского, а второй — на Языкова. Нет, не окосел вдруг боярин. Его оппоненты сидели рядом и показывали, что заодно.

Я довольно долго за ними наблюдал и кое-что кумекал. Похоже, что самостоятельно бояре между собой ни о чём не договорятся. Потому пора мне своё слово сказать.

— Кому верите вы, бояре? Не закралась ли мысль, что тот, кто рассказал вам об участии боярина Матвеева в покушении на Петра Алексеевича, хотел нас всех перессорить? — сказал я, привлекая к себе внимание.

Теперь уже мне пришлось отражать атаки взглядами со стороны сразу всех троих бояр. Когда я поднимался по лестнице, около меня собирались и те бойцы, которые заняли сторону Матвеева, и те, что поверили в участие Артамона Сергеевича в покушении на Петра. А главное, что в эти байки поверили Ромодановский и Языков.

Мне не терпится познакомиться с тем или же с той, кто смог провернуть эту изощрённую интригу.

— Конюшенный видел, яко Матвеев говаривал с теми, кто стрелял в Петра, — пробасил Григорий Григорьевич Ромодановский.

Я посмотрел на Матвеева, будто бы предлагая ему самому ответить на слова Ромодановского. Я-то уже понимал, что именно произошло.

Дело в том, что Матвеев, судя по всему, действительно решил инсценировать покушение на Петра Алексеевича, для чего и подговорил двоих исполнителей.

Уж что именно боярин этим смертникам пообещал, не знаю. Может быть, они были давними его должниками, или же их семьям были переданы большие средства. Так или иначе, но актёров для своего спектакля Матвеев нашёл. И должны были они влететь в комнату, куда Матвеев пригласил Петра Алексеевича, да и напугать царя.

А уж тогда Матвеев выступил бы в роли царского спасителя.

— Да, так я желал, и Петр Алексеевич был бы токмо с нами, в благодарности. И не слушал бы дядьёв своих Нарышкиных, — Матвеев частично признавался. — Разве же не видите вы, бояре, что Нарышкины сподвигают Петра бежать? А он нам потребен в Кремле.

Ага, это версия для ушей Ромодановского и Языкова. Мол, Матвеев не хотел самолично подчинить себе Петра Алексеевича, чтобы регентство было признано за ним.

Пусть так, против Матвеева идти я не собираюсь. Уж точно не сейчас, когда в Кремле нам необходимо единство. Именно поэтому, когда на меня были наведены стволы пистолетов и пищалей, я и призывал к разговору бояр. А ещё и громко кричал, что Матвеев, дескать, не виноват.

— Сие я разумею, — пересекаясь взглядами с Языковым, сказал Григорий Григорьевич Ромодановский. — А только вот вопрос. Отчего же выстрел был? Тогда как заряжен токмо один пистоль. Отчего беленой пьяны были те тати? И ты, Артамон Сергеевич, пошто прирезал одного из них.

— Не желал я, как бы вы узнали, что я задумал, — нехотя вновь признался Матвеев.

Было видно, как тяжело даются такие слова Артамону Сергеевичу — длинная борода его нервно дёргалась, выдавая, как дрожит подбородок. Но думаю, что этот разговор не единственный, который ему следовало бы выдержать. Я тоже хочу поиметь с ситуации собственную выгоду.

— Кто же дал заряженный пистоль тем скоморохам? — неожиданно жёстко спросил Языков.

— Думаю, бояре, что всё спрашивать надобно у того, кто вам и нашептал о злодеяниях Артамона Сергеевича, — сказал я. — Где конюшенный тот?

Бояре понурили головы. Не знаю, о чём больше они сожалели. То ли о том, что поддались на провокацию и чуть было не перестреляли друг друга. — а то ли о том, что отпустили того самого конюшего, который и оболгал Матвеева.

Впрочем, не всё в его словах лжа была.

— То, что конюший сбежал, и есть одно из доказательств, что боярин Матвеев говорит правду, — подвёл я итог разговора.

Больше-то я молчал, лишь только иногда вставлял реплики, чтобы направить бояр на примирение — выступил, получается, модератором встречи, ну или медиатором, примиряющим стороны. И вот так, слово за слово, вскрывались разные подробности.

Например, стало известно об осведомлённости наших врагов о том, что происходит внутри Кремля. Пытался внутрь пройти небольшой отряд под видом того, что якобы пришёл на помощь истинному царю Петру Алексеевичу. Зачем? Видимо убить кого-то конкретного. Не Петра ли? Или Матвеева?

Вот только в одном из бойцов этого отряда был узнан человек Ивана Хованского. Тогда весь отряд взяли под стражу. А тут и выяснилось, что враги знают, что произошло покушение на Петра Алексеевича.

— Зело много кругом нас лазутчиков. И негоже нам меж собою лаяться, — сказал Ромодановский, встал со стула. — Ты прости меня, Артамон Сергеевич, но сам разуметь повинен, яко всё смотрелось моими глазами.

Ну вот и начались повинные и трогательные сцены воссоединения друзей.

Нет, не стоит быть наивным и думать, что они друг другу поверили и стали доверять. Ситуативно они союзники, чтобы выжить. А дальше наверняка начнут интриговать между собой.

— А что с тобой делать, полковник? — спрашивал меня Матвеев, едва вновь стал примерять на себя роль лидера.

Я молчал. Есть то, что я хотел бы просить.

— Ну жа! — усмехнулся Матвеев. — Проси, что пожелаешь. А буде то можливо сделать, уже мы поглядим.

— Допустите до обучения Петра Алексеевича! А ещё есть у меня мысль, как и некоторым боярам помочь али купцам. И к тому же иметь выгоды для стрельцов, — отвечал я.

Трое бояр смеялись громко, сбрасывая напряжение сложного разговора.

— А больше тебе, отрок, ничего не потребно? Боярином стать? — громоподобно хохотал Ромодановский.

— Какую науку ты, безусый, дать Петру сможешь? — отсмеявшись, уже более деловитым тоном спрашивал Матвеев.

Что ж, я действительно поразил их, жахнул сразу — можно понять, откуда и неверие.