Слуга Государев 2. Наставник - Денис Старый Страница 3

И тогда можно опираться на популярных командиров, чтобы придавать себе больше силы. Всегда слово того, у кого есть под рукой полк-другой военных, звучит особо громко.

— За Софьей отправлять потребно. Коли не возвернётся с Новодевичьего монастыря, дак тем самым и признается, что это она стоит за бунтом, — не желая больше обсуждать молодого полковника Стрельчина, сказал Ромодановский.

— Скажется хворой али отпишется, что опасно в Кремль нынче ехать. Выжидать будет приступа, — покачал головой Матвеев.

Но он уже видел, что несколько растерял свой авторитет. Если ещё утром мог бы сказать слово, и все сразу же бы согласились, то сейчас что Ромодановский, что Языков, почувствовали оплошность Матвеева и уже свою линию хотят двигать.

— Все едино, отправим письмо! — принял решение Ромодановский.

Матвеев решил в малом не перечить. Важнее был иной вопрос.

— А Стрельчин прав. Повинна не только кровь литься, невеликую уступку нужда есть сделать, — попустив до этого в малом, Матвеев решил отыграться в большом.

Бояре задумались. Казалось бы, идея провозгласить Ивана Алексеевича вторым, младшим царём всем хороша. Уж точно второй царь, если он младший, решения принимать не будет. Да и какие решения может принять скорбный умом Иван?

Но у этой монеты была и другая сторона. Милославские, если Иван будет провозглашен вторым царём, станут крутиться вокруг него. А там и многомудрая Софья.

— Ответить за те бесчинства, что нынче на Москве творятся, повинны Милославские! — жёстко припечатал Ромодановский.

— Повинны… — согласился с ним Языков.

— Объявим опосля, что Иван — блаженный. Да и дело с концом. Патриарха призовём и иных церковников, дабы признали это. Надо, так и Земский собор соберём, — сказал Матвеев, грозно глядя в глаза Ромодановскому.

— Коли Ваську Голицына, Щегловитова, Толстых да Ивана Милославского подвинуть, то и силы более не будет у Милославских. А там стрельцов подале отослать… — сказал Языков.

Ивану Максимовичу ничего не оставалось сделать, как проявлять сдержанность и стараться примирить двух грозных мужей державных. Иначе, как справедливо думал Языков, внутри Кремля начнётся бойня.

И как в таких условиях не дозволять молодому полковнику Егору Ивановичу Стрельчину своё слово держать? Ведь у него та сила, которая и будет решать исход внутреннего противостояния в Кремле.

А ещё у него та сила, которая будет оборонять Кремль. Все были уверены, что, если не сегодня, то завтра бунтовщики обязательно попробуют взять Кремль штурмом.

* * *

То, что я присутствовал на совещании триумвирата бояр, сыграло мне на руку. Не без удивления, почему именно я разговариваю с самыми знатными русскими боярами, но Глебов теперь показывал готовность слушать меня, а не действовать самостоятельно.

Всего лишь прошёл разговор, где бояре пообещали выдать немалую сумму стременным стрельцам. Никита Данилович Глебов выказал свою благодарность. И вот в нём как раз-таки сыграла злую шутку сословная покорность. В присутствии бояр Глебов явно опешил. Тем более, что именно нынешняя власть меньше чем три недели назад и поставила Глебова во главе стремянного приказа. Потому и робел он перед нею.

Я гордо вышел на Красное крыльцо, почесал… место, где ещё недавно была приклеена борода, отправился к дьякам. Все писари, которые только были в Кремле, были собраны вместе и сейчас скребли гусиными перьями, размножая подмётные письма. Так себе копировальная машина. За время моего отсутствия шесть дьяков написали едва ли больше ста листовок. Притом, что текста в них было от силы на треть листа.

В Кремле была вообще-то и своя типография. Я уже было посчитал, что сейчас всю Москву забросаем листовками. Однако, как оказалось, работать на печатных станках некому. А если бы и нашлись умельцы, так букв не хватало, надо было новые литеры отливать.

А я тут думаю о первой полноценной русской газете! Но ничего, будет и она. Дайте срок!

— Бах! Бах! Бах! — раздались ружейные выстрелы у Спасских ворот.

— Ба-бах! — ударила пушка с противоположного берега Москва-реки.

— Бум! — прилетело ядро в восточную часть кремлёвской стены.

— Тревога! — закричал я и побежал в сторону Спасских ворот.

Волнения не было. Вернее, оно сразу же исчезло, едва стало понятно, что противник делает свой ход. И пусть бунтовщики целую ночь бражничали или грабили. Но ведь достаточно иметь под рукой несколько сотен организованных бойцов, чтобы притащить пушки и начать обстреливать стены Кремля.

И это даже не преддверие штурма. Пока, я уверен, нас только пробуют пугать. Хованскому, или кто там на самом деле руководит бунтовщиками, необходимо показать свою силу. Стремянной полк переходит на сторону Кремля. Это бунтовщики знать уже обязаны.

Сразу после того побоища у Боровицких ворот Глебов отправил вести остальному своему полку, и его приход ожидали с минуты на минуту.

— Готовим вылазку! — успешно прибыв к Спасским воротам, приказывал я.

Ко мне навстречу вышел тот англичанин, с которым я поговорил ночью. Условно я так его и называл «Чебурашкой». Ночью не удалось рассмотреть, да и сейчас под париком ни черта не поймёшь. Но если он Чебурашка, то я был обязан рассмотреть уши англичанина. Поднырнул, прищурился — так и есть, изрядно оттопыренные.

— Или вы не мешаете командовать и подчиняетесь, или можете заниматься своими делами, но только не в том месте, где происходят боевые действия, — на английском языке я отчитал Чебурашку.

Тот скривился, будто зеленый лайм прожевал. Но мне было плевать на эмоции англичанина. Нужно было действовать.

— Что ты, полковник, собираешься делать? — гарцуя на коне, спрашивал меня Глебов.

— Собираюсь сделать вылазку, чтобы отвлечь бунтовщиков, и чтобы остальные твои стрельцы смогли через другие ворота спокойно зайти в Кремль! — посвятил я свои планы полковника Глебова, но тут же несколько его и одёрнул: — Готовь людей и телеги на вылазку к усадьбе Ромодановского.

Лицо Никиты Даниловича Глебова озарилось улыбкой. Ещё бы! Мы пойдём спасать имущество одной из богатейших усадеб Москвы. А это значило, что процентов пятнадцать от всего имущества достанутся нам. Люди ведь считают, что все, у кого власть, обладают баснословными богатствами. И нельзя сказать, что эти люди часто ошибаются.

Уверен, что сейчас в голове у полковника на пределе фантазии и умственных способностей работает счётчик. Сколько ж это можно заработать? А сколько денег получат стрельцы, если имущество Ромодановского оценить хоть бы в двести тысяч ефимок?

Наверняка, Глебов считает, что богатства в