Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько Страница 43

почти все и куда через неделю собирались двинуть и Вовик с Натальей, он не мог по малолетству. А самые старшие собирались в Фанские горы — на спортивный сбор и на чемпионат. Туда летел только что закончивший аспирантуру Виталий, там должен был наконец-то появиться легендарный Виктор, отбывавший два года лейтенантом в вологодских лесах, туда должны были подъехать уже работавшие инженерами Эдик и Альберт, ожидавшие со дня на день — один отпуска за свой счет, другой увольнения по статье за прогулы.

— Поехали с нами, — сказал Альберт. — Погуляешь внизу с биноклем и рацией. Не торчать же все лето в городе…

Когда поезд тронулся, Наталья бежала рядом с вагоном и махала вслед, а Вовик шел чуть в стороне и катил свой велосипед…

В Москве была пересадка. Весь день и часть ночи Антон просидел на куче своего барахла, сваленного носильщиком в зале ожидания Казанского вокзала. Поезд на Самарканд уходил в пять утра. У него был тридцать четвертый номер, и он был скорый, что полностью совпадало с названием нашумевшего фильма-катастрофы, который Антон посмотрел за неделю до этого с Бобом и Илюшей.

За полчаса до отправления подали состав. Шатаясь от усталости, Антон перетащил вещи к вагону. Завидев гору тюков, проводник-узбек наотрез отказался его пускать.

— Почему? — забеспокоился Антон. — У меня же билет.

— Ты можешь брать только тридцать шесть кило, а у тебя тут полтонны, — объяснил проводник.

Уговоры и мольбы не помогали.

— Ну, пожалуйста, — просил Антон.

— Вот сам — поезжай, — проводник был неумолим. — А вещи багажом отправь.

— Что же делать? — Антон был в отчаянии.

Проводник молчал. На его невозмутимом восточном лице не отражалось никаких эмоций.

До отхода оставались считанные минуты. Антон заметался по платформе. Бригадир долго не хотел ничего слушать, но когда Антон заплакал — сжалился. И объяснил, что же надо делать. Антон дал проводнику три рубля, и вопрос был решен.

Долгожданная взрослая жизнь началась…

На третью ночь поезд объезжал Аральское море. Антон лежал без сна. От духоты в вагоне не спасали ни открытые окна, ни распахнутые в тамбур двери. Наконец он не выдержал и слез со своей верхней полки. Поправил постоянно сползавший матрас, закинул свесившуюся, скрутившуюся жгутом простыню.

В туалете попробовал кран, но воды уже не было. Он вышел в тамбур. Поезд еле тащился. Сквозь разбитое окно виднелась черная степь и круглая кровавая луна. Антон открыл входную дверь и сел на ступеньки. Пожухлая трава мелькала под ногами в тусклом прямоугольнике света.

Вдруг поезд начал тормозить. В стороне показались одноэтажные строения из саманного кирпича. Освещенные луной, они выглядели зловеще, вместо окон зияли черные провалы. Поезд не останавливался, а продолжал медленно двигаться. Антон спрыгнул на землю и пошел рядом. Не было ни перрона, ни станции, ни фонаря — только голая степь и десяток домов. Потом он увидел бегущих к поезду людей…

Раскрылась дверь уже давно переставшего работать вагона-ресторана. Толстый небритый официант выхватывал из тянущихся к нему рук деньги и прямо на ходу сбрасывал вниз мешки с картошкой, бидоны с молоком и коробки с тушенкой. Одна из коробок лопнула от удара о землю, и банки покатились в придорожную пыль…

Поезд опоздал почти на сутки. Вместо раннего утра пришел уже в ночи. Антон высунулся в окно, пытаясь в разноцветной толпе встречающих разглядеть своих, но никого почему-то не было. Попутчики, один за другим, торопливо проталкивались к выходу, и вскоре вагон опустел. Потом на платформу спустился проводник, сменил табличку «Москва-Самарканд» на «Самарканд-Термез». Обжитый и почти родной уже поезд сразу стал каким-то чужим. Антон подождал еще немного и начал в одиночку перетаскивать вещи через пути.

Несмотря на поздний час на вокзале было многолюдно и шумно. В глазах рябило от яркого света фонарей и моря пестрых стеганых халатов. В ушах стоял звон от тепловозных свистков и усиленных громкоговорителем объявлений на незнакомом языке. Толпа стремящихся попасть в Термез пассажиров уже осаждала платформу. Антон с трудом продирался сквозь плотный встречный поток.

Почему-то было много военных. Особенно бросалась в глаза компания десантников в ярко-голубых беретах. Они стояли под окнами ресторана, вызывающе поглядывая по сторонам. У одного из них был перебитый нос и жуткий рваный шрам в пол-лица. Антон видел, как он схватил за руку проходившую мимо симпатичную узбечку. Та испуганно вырвалась и шарахнулась в сторону. Стоявшие рядом молодые парни отводили глаза…

Найти свободное место было непросто. Все скамейки вокруг были заняты. Еще больше народу сидело прямо на земле. Антон чуть не наступил на старика, который лежал прямо поперек дороги, положив голову на свернутый рулоном ковер.

Когда он волочил рюкзак с коробкой мимо ресторана, десантник со шрамом двинулся в его сторону. Антон прибавил шагу.

— А ну, стоять! — раздался окрик за спиной.

Антон припустил еще быстрее, и десантник переключился на кого-то другого. Следующие одиннадцать ходок Антон на всякий случай сделал в обход, хотя это было дольше и тяжелее.

Перетащив наконец вещи к зданию вокзала, Антон сел на баул и устало привалился спиной к теплой стене. Было очень душно, и страшно хотелось пить. Он оттянул ворот вымокшей футболки. Напротив него была клумба с розами, их сильный аромат чувствовался даже на расстоянии. Рядом с клумбой стоял небольшой питьевой фонтанчик, но сейчас он не работал. Прислонившись к фонтанчику, сидела старуха-узбечка. Уткнувшись головой ей в колени, спал голый ребенок.

Мимо прошел милиционер в белой рубашке с короткими рукавами. Подозрительно глянул на коробки и бочки.

Антон посмотрел на свои наручные часы — было уже начало первого.

Вдруг из толпы снова возник десантник со шрамом и направился в его сторону. Антону стало не по себе. Тот остановился совсем рядом и вперил в Антона недобрый взгляд.

— Ты куда сбежал, козел? — дыша перегаром, проговорил он.

Антон молчал.

— Это у тебя что? — десантник пнул ногой баул. — Что за шмотье?

Антон поднялся на ноги.

И тут из-за угла вынырнули Алик и Виталий. Оба они чему-то смеялись. Следом появился улыбающийся Виктор — в военной форме и надвинутой на лоб фуражке. В руке у него была сетка с лепешками и полупустой стеклянной бутылью — весь этот день они проторчали в привокзальной чайхане, мешая зеленый чай с красным портвейном.

— Что случилось, дружище? — Виктор мгновенно оценил ситуацию и подошел к десантнику.

Тот мельком бросил взгляд на бульдозер в петлице и презрительно смерил Виктора взглядом:

— Чего лыбишься, строитель? — его угрожающий тон не обещал ничего хорошего.

— Да так, просто радуюсь жизни, — Виктор продолжал широко улыбаться.