Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - Илион Ву Страница 30

запада ограниченным двумя реками, а с севера и юга – множеством пригородов. Вскоре солнце поднялось над сеткой оживленных улиц. Квакеры в темных юбках и широкополых шляпах спешили на молитву. Появилось и много новичков: ирландские семьи, бежавшие от картофельного голода, рабочие из Англии и Германии, южане, имевшие здесь вторые дома. В южной части, где оказались Крафты, жили свободные чернокожие – самая большая популяция на Севере.

В Городе братской любви и его пригородах насчитывалось около двадцати тысяч чернокожих: модистки, моряки, кучера, официанты, цирюльники, которые занимались кровопусканием, стрижкой и бритьем[231]. Здесь были свои повитухи и священники, старьевщики и торговцы устрицами, актеры и композиторы, прачки, швеи и ремесленники. В холодные зимние дни повсюду появлялись торговцы с дымящимися чанами горячего перечного супа: говяжьи ножки, требуха, субпродукты и обрезки, щедро приправленные перцем и специями. Острая, сытная похлебка пользовалась большой популярностью. «Горячая перечница! Горячая перечница!» – выкликали торговцы, помешивая свое варево[232].

В Филадельфии состояние сделал Джеймс Фортен, свободный «цветной джентльмен», воевавший за революцию. Он занимался производством парусов и принимал на свои фабрики только лучших работников, чернокожих и белых. Однако не все в Филадельфии диктовалось духом любви и братства. Сына Фортена затравила толпа расистов, церкви, приюты и дома чернокожих то и дело поджигали и разрушали. И все же именно этот город принимал множество беженцев, подобных Крафтам. Уильям и Эллен тоже нашли здесь убежище.

Они направились в «цветную гостиницу»[233], о которой Уильям узнал в поезде. Путь их пролегал по Броуд-стрит, которая шла от Шиппен к Пайн, от Одиннадцатой улицы к порту Делавэр. Это был самый центр афроамериканской общины. Экипаж затормозил и остановился у дома на Пайн-стрит, – Уильям навсегда запомнил этот адрес, но никогда не называл его. Крафты забрали багаж и направились к пансиону. Эллен больше не хромала, но в тяжелых ботинках на толстой подошве походка все же была неуверенной. Она впервые ощутила, как холодно на улице. Комнату им предоставили, хотя неожиданное появление утомленного молодого хозяина с высоким рабом могло удивить даже самого сонного портье. Крафты подробно описали, что произошло дальше.

Они прошли в комнату, рухнули на колени и возблагодарили Господа. Путешествие на Север закончилось в точности так же, как и началось. Эллен вытащила старое платье и переоделась в знакомую одежду. Им больше не нужно было скрывать супружеские отношения. Они вышли в гостиную. Хозяин пансиона был просто поражен, увидев их. (О расовой принадлежности хозяина Крафты не упоминали.)

– Где твой хозяин? – сурово спросил он у Уильяма.

Уильям указал на Эллен.

– Я не шучу, – возмутился хозяин. – Я хочу видеть твоего хозяина!

Уильям вновь указал на жену, но хозяин заявил, что это не тот джентльмен, который пришел вместе с Уильямом. И все же это был именно он. Крафты объяснили маскировку. Изумление хозяина пансиона переросло в комичное облегчение – и этот случай заметно оживил историю, которую Крафты рассказывали много раз.

Но все могло сложиться не так забавно. Спустя много лет Уильям под присягой описывал заселение в пансион совсем иначе[234]. Эллен направилась в отведенную им комнату, а Уильям вытащил пистолет и положил на стойку. Он вызвал хозяина и рассказал, что они с женой – беглые рабы, и он воспользуется оружием, если придется.

– Не знаю, застрелил бы я его, – рассказывал Уильям, – однако твердо заявил, что готов это сделать.

Хозяин рассмеялся и заверил настороженного невыспавшегося беглеца, что ему можно доверять. Он не раз сталкивался с подобным страхом, хотя такой маскировки, как у «мистера Джонсона», видеть ему не доводилось. Через полчаса Эллен спустилась в обычном платье. Потрясение, испытанное хозяином пансиона, она запомнила на всю жизнь.

Крафты спросили, безопасно ли жить в Филадельфии. Хозяин гостиницы не был уверен, но пообещал свести их с теми, кто знает лучше – и кто наверняка захочет узнать их историю.

* * *

Хозяин гостиницы отправился в город, который оказался намного более непростым, чем казался, особенно для таких, как Уильям и Эллен. Он строился по прямым линиям. Строгая решетка улиц приводила британских путешественников в отчаяние – им хотелось хоть какой-то спонтанности[235]. Гости восхищались домами из красного кирпича с зелеными ставнями. Главной достопримечательностью считался Зал Независимости, где обсуждались и были подписаны Декларация независимости и Конституция США. Не могли не вызывать восхищения великолепные здания, отделанные мрамором. Филадельфия – город воды: ее было так много, что даже тротуары отмывали дочиста.

Но была и оборотная сторона. Любителям пикантных развлечений лукаво подсказывали, что это город не только братской, но и «сестринской» любви[236]. В отчете коронера описывались трущобы, становившиеся настоящими гробами, – здесь находили замерзшие тела умерших от голода. Между строгой решеткой проспектов таились бесчисленные переулки и улочки, где господствовали и воевали между собой городские банды: Убийцы, Жала, Живодеры, Кровопийцы и Крысы. На улицах бывшей столицы бесчинствовали толпы. Да, тротуары кое-где мыли, но в основном улицы были завалены гниющим мусором, различными отходами, разлагающимися остовами животных и навозом. Неудивительно, что в следующем году в Филадельфии разразилась эпидемия холеры.

Если бы Крафты появились в начале года, хозяин предложил бы им более четкий план действий. В то время действовали Комитет бдительности и Женская ассоциация бдительности, созданные специально для помощи и защиты беглецов[237]. Хозяин мог бы найти тайный список членов комитета, готовых обеспечить беглецам пищу, кров, лечение, одежду и, главное, безопасность. Под руководством цветного джентльмена Роберта Первиса и его жены Гарриет (одной из трех выдающихся дочерей Джеймса Фортена) эти комитеты каждый день помогали хотя бы одному беглецу.

Но с тех пор ситуация осложнилась. Филадельфия являлась центром борьбы с рабством. Ее вели чернокожие при поддержке квакеров, которые четко сформулировали отношение к рабству и с прошлого века не терпели в своих рядах рабовладельцев. Первая организация по борьбе с рабством была создана в Филадельфии. В городе действовало множество межрасовых групп активистов, куда входили и мужчины, и женщины.

И все же «главным покупателем Филадельфии» оставался Юг[238]. Совсем рядом с вокзалом, куда прибыли Крафты, находился медицинский факультет университета Пенсильвании. Здесь когда-то учился хозяин Эллен Роберт Коллинз. Многие семьи с Юга отправляли сюда сыновей на учебу. На одной из городских улиц, которая шла от вокзала к южному коридору, располагалось столько домов богатых южан, что ее стали называть «Каролина-роу»[239]. Близость Юга – и потенциальная возможность социального взрыва даже в отдельно взятых домах – особенно ярко проявилась зимой, когда в суде плантатор из Джорджии Пирс Батлер