Дневник. Том III. 1865–1877 гг. - Александр Васильевич Никитенко Страница 28

князя и друг за друга. Взаимным восхвалениям и прославлениям не было конца. Все это похоже на какое-то детство, так что становится и жалко и смешно. Как дети, обрадовавшиеся, что им можно пошуметь и поскакать на воле и без гувернеров, почтенные дворяне кричали, пили, шалили, играя в либерализм в полном веселье и самодовольствии. Вот что называется пробуждением духа свободы и самостоятельности! Положим, что это так, но некоторая сдержанность, рассудительность и спокойствие были бы здесь гораздо больше у места, чем вся эта буря пустых восклицаний и восторгов. Так ли понимаются и устраиваются серьезные вещи? Князь Щербатов поставлен на такую высоту, как будто он спас отечество, между тем он только проектировал адрес о допущении депутатов от дворянства в Государственный совет с правом голоса. Что такое право голоса в данном случае, в сущности я не знаю. Но ведь московские дворяне писали адрес о земской думе. И эта идея гораздо основательнее: по крайней мере она находит себе опору в нашей истории.

Еще князь Щербатов восхвалялся за свое гражданское мужество. Правду сказать, нетрудно мужествовать со ста двадцатью тысячами годового дохода и когда знаешь, что в нынешнее царствование тебя за то ни в крепость не посадят, ни в Сибирь не сошлют. Нет, уж когда так, то гораздо мужественнее вот эти мальчуганы, пишущие зажигательные статьи и подвергающиеся запрещениям и опасности остаться без куска хлеба. Если мы возрождаемся и преобразуемся, то, правду сказать, начинаем это при довольно неблагоприятных предзнаменованиях. При нашей незрелости и безалаберности мы готовим себе еще худший разлад и еще много разочарований.

11 марта 1866 года, пятница

Вчера также был у Модеста Андреевича Корфа. Он подарил мне несколько своих брошюр, а главное — обещался отыскать в своих бумагах и сообщить мне некоторые подробности о Галиче.

Меня выбрали в члены Общества для пособия бедным женщинам. Посмотрим, что это за общество. Я вообще мало доверяю нашим обществам. Тут участвует много женщин: может быть, от этого будет лучше.

Самый опасный враг человека — в нем самом, враг тем опаснейший, что человек не должен с ним бороться, так как если бы ему удалось его победить, то это было бы его самым позорным и самым скверным делом. Враг этот — Стремление к лучшему.

13 марта 1866 года, воскресенье

Все либералы ужасно любят лакомиться властью. Зима упорно отстаивает свои права, нарушенные предшествовавшими месяцами. Но все мартовские дни почти постоянно от 5–10R мороза, а солнце сияет по-весеннему.

Заседание в общем собрании Общества'пособия бедным женщинам. Множество длиннохвостых княгинь и графинь. Встретил знакомую сотрудницу по Обществу посещения бедных, графиню Тизенгаузен, которая некогда усердно занималась его делами. Общество пособия бедным женщинам еще очень молодо: оно как-то ощупью ступает, хотя и с большими претензиями. Программу оно начертало себе такую обширную, что для исполнения ее нужны огромные средства, а у него и капиталу всего не хватает даже до тысячи рублей. Общество похоже на те начинающиеся города Северной Америки, которые раскидываются по обширному плану. Тут множество улиц, площадей, публичных зданий — на бумаге, а на деле торчат несколько плохоньких домов. Но известно, что там эти пустые пространства застраиваются очень быстро. Хорошо, если бы и с нашим Обществом случилось то же.

14 марта 1866 года, понедельник.

Если это правда, то этим не следует оскорбляться, потому что это правда. Если это ложь, то этим не следует оскорбляться, потому что это ложь.

15 марта 1866 года, вторник

Вечер у князя Вяземского. Граф Соллогуб читал свою статью о русской литературе вообще и о характере стихотворений князя Вяземского в особенности. Собрание было большое. Много дам. Между ними встретил я графиню Блудову, перед которой извинился, что до сих пор у ней не был. На днях только кончился у меня карантин — у меня в доме была больна скарлатиною племянница; а во дворец в таких случаях являться нельзя. После князь Вяземский читал отрывки из «Нигилиста» графа Соллогуба. Умно, остроумно и легкие живые стихи, какими Соллогуб обыкновенно не пишет. Беседовал также с Титовым, которого не видал очень давно, с Карамзиным и проч.

17 марта 1866 года, четверг

Последние три ночи прошли почти совсем спокойно. Не гомеопатические ли капли уж действуют, которые мне прописал Вальц: арника и аконит?

Виделся с князем В. Ф. Одоевским, который на несколько дней приехал сюда. Лет восемь как я не видал его. Он мало изменился наружностью, а душою нисколько.

Он такой же умный, склонный к умозрениям человек, такой же благородный, честный, такой же хлопотун, как и прежде, с моложавым лицом. Только ноги отказываются ему служить, говорит он. Я просидел у него довольно долго.

27 марта 1866 года, воскресенье

Праздник Пасхи. Заутреня в Первой гимназии. Есть люди мысли без науки, это обыкновенно мечтатели и фантазеры. Есть и люди науки без мысли: это тупые гробокопатели, собиратели фактов, непонимающие их, каменщики, не дающие себе отчета в том, над каким зданием они трудятся.

28 марта 1866 года, понедельник

Утром был у Греча. Ему уже 80 лет, но он еще довольно бодр духом, с замашками на прежнее остроумие. Жалуется на слабость ног. Его теперь содержит жена, Евгения Ивановна, которая сделана инспектрисою института глухонемых, куда первоначально поместил ее я через графа Виельгорского, с которым был в очень хороших отношениях. Сперва она пробыла там шестнадцать лет в должности классной дамы или, лучше сказать, начальницы, хотя и не называлась ею. Она приобрела себе тут отличную репутацию, несмотря на кокетство, которого не была чужда всю жизнь. Потом вышла замуж за Греча и оставила институт, а теперь вот опять приняла его в свое ведение. Греч очень обрадовался мне и припомнил наше первое знакомство в 1825 году, когда принял с большим одобрением и напечатал у себя в «Сыне отечества» мое первое сочинение. Я был тогда студентом, и, разумеется, это много для меня значило. Припомнил он и письмо к нему обо мне по этому случаю Ф. Н. Глинки, сосланного в Петрозаводск после 14 декабря, который писал ему, что моя статья произвела на него глубокое впечатление и послужила ему утешением.

1 апреля 1866 года, пятница

Первое предостережение «Московским ведомостям». Каково бы ни было правительство, но пока оно не свергнуто, рядом с ним не может быть терпима сила, стремящаяся заодно с ним управлять государством. «Московские ведомости», поощренные успехом, в последнее время именно приняли такой характер. Приверженцы их даже распускали слухи, что правительство не осмелится