Эммануил Сведенборг - Александр Алексеевич Грицанов Страница 25

исследование, признающее не только предметы, но и их отношение к человеческому рассудку, сразу суживает границы нашего познания и устанавливает «рубеж, который никогда больше не позволяет исследователю выйти из свойственной ему области». Так и в случае со Сведенборгом Канту понадобилась философия (мы бы добавили, настоящая философия) для того, чтобы показать все те трудности, которые возникают всякий раз, как только исследование вступает в область познания, находящуюся вне кругозора человека.

Четко определяя круг задач и компетенции философии, немецкий мыслитель сводит их к разгадке ряда сложных явлений и сведения их к вещам более простым. Все же основные понятия о вещах должны браться только из опыта, иначе они не смогут быть ни доказаны, ни опровергнуты. Отсюда все суждения, типа: «моя душа движет моим телом» или: «душа находится в связи с другими существами, ей подобными» (намек явно в адрес Сведенборга!), являются, по Канту, исключительно вымыслом. Ведь их никто не может проверить в опыте. Однако такого рода вымысел он призывает ни в коей мере не смешивать с теми «выдумками», которые имеют место в естествознании и которые называются гипотезами. В них ничего не измышляется произвольно, а только берутся те представления, которые нам уже хорошо известны из опыта. Достоинством такого рода знаний является не только то, что они соответствуют явлениям, но и возможность их доказательства в опыте в любое время и в любом месте. А вот при вымыслах первого рода (опять камешек в огород Сведенборга!) допускаются, по Канту, такие отношения между причиной и следствием, о возможности которых нельзя ничего сказать определенного, потому-то он и называет их «химерическими». Даже если иногда различные явления, будь то действительные или мнимые, и становятся нам понятными, если мы объясняем их таким образом, т. е. с помощью нами же придуманных сил и законов, никакой пользы для человечества, по Канту, отсюда не следует. Ведь так люди могут легко объяснить все на свете; на самом же деле они должны ждать того момента, когда на основе развития науки в будущем опыте человечество сможет открыть новые для себя понятия и законы, которые сегодня для него еще скрыты.

Кант призывает апеллировать исключительно к опыту и взятым из него доказательствам. Он приводит здесь пример с хваленой целебной силой магнита, якобы, ослабляющего зубную боль. Только когда в будущем опыте мы накопим достаточное количество наблюдений, свидетельствующих о том, что действие магнита на мясо и кости является столь же несомненным, как и его действие на железо и сталь, можно будет доверять этому положению. Если же мы будем опираться только на вымыслы и на мнимый опыт, который нельзя будет согласовать с законами человеческого восприятия этого мира и который поэтому станет показателем только беспорядочности в показаниях чьих-то органов чувств (опять экивок в сторону тех, кто сочиняет и распространяет рассказы о духах!), то такого рода опыты не будут иметь доказательной силы и служить основанием для законов нашего опыта. Потому-то и во всех тех случаях, которые Кант рассмотрел применительно к «делу Сведенборга», никакое «убеждающее и философское уразумение невозможно». Но, по Канту, оно и не нужно. Хотя он прекрасно понимает, что всегда будут существовать те (в том числе и среди представителей науки), кто будут «трубить о важности исследования природы души, так как, по их мнению, это даст хорошие доказательства в пользу идеи о существовании загробной жизни». Для них эта уверенность является, в свою очередь, хорошим побудительным мотивом к добродетельному поведению людей в этом мире. Но для Канта такой подход к нравственности будет всегда невозможным: он не может считать добродетельными тех, кто лишь из-за страха перед наказанием в будущей жизни не предается своим любимым порокам и преступным наклонностям здесь, в этой жизни. Такие люди хотя и боятся греха, но любят они не саму добродетель, а ту выгоду, которую приносит добродетельное поведение.

Проблема здесь заключается в том, что многие из тех, кто прекрасно осведомлен и убежден в существовании будущей жизни, постоянно думают лишь о том, чтобы каким-то образом избежать грозящего им за это наказания. Конечно, человек всегда будет надеяться на то, что жизнь не заканчивается со смертью, но, по Канту (а это, считает он, соответствует и самой человеческой природе и чистоте человеческих нравов), гораздо целесообразнее, чтобы «основывать ожидание будущего мира на чувствах благородной души, нежели чем связывать добродетельное поведение с надеждами на загробную жизнь». Простота моральной веры для него здесь гораздо предпочтительнее всяких тонкостей пустого умствования, и только она и может привести людей прямо к их истинным целям.

Будущая же судьба всех честных людей, по Канту, очень мало связана с теми отдаленными материями, о которых говорилось в книгах Сведенборга. Разум человека просто не может пробиться в тайны этого сверхчувственного мира, поэтому всем тем, кого волнуют эти материи, философ опять же иронически советует просто немного потерпеть, пока они сами туда не попадут. Если учесть, что судьбы людей в этом мире в определенной мере зависят от того, как они действовали в мире земном, то для них очень полезными будут слова Вольтера, с которыми он и обращается к своим читателям. После надоевших ему схоластических споров он призвал людей «возделывать свой сад» в заботах о будущем счастье [50, с. 355].

Заочный ответ духовидца [71]. В 1762–1763 гг. в Голландии Сведенборг обнародовал — впоследствии многократно (в разных компоновках) переиздававшийся — текст «Божественная Любовь и Мудрость», в которой он разъясняет природу духовной реальности и тем самым содержит ответы на вопросы, интересовавшие Канта.

По убеждению шведского мистика, трудно поверить в то, что вещи, которые мы видим и слышим, менее реальны чем то, что остается невидимым для нас. И тем не менее, исследование причин явлений может убедить нас в том, что дело обстоит именно так.

Любовь и мудрость — это не какие-то тонкие сущности, растворенные в эфире, а самые настоящие субстанции и формы — фактически, сама реальность. Вселенная действительно была сотворена из Божественной субстанции, но не из Бога. Это значит, что Божественное может входить в вещи, но вещи не могут стать частью Божественного, ибо они конечны. Бог в Своей сущности непостижим и недостижим ни для ангелов, ни для людей. Бог есть единственная независимая субстанция, и творение было совершено посредством Его Божественной Любви и Его Божественной Мудрости. Первая фраза книги гласит: «Человек знает, что любовь существует, но он не знает, что такое любовь». Только Бог есть сама любовь, потому что Он есть сама жизнь, а ангелы и люди получают жизнь