Американская история любви. Рискнуть всем ради возможности быть вместе - Илион Ву Страница 21

скрывался беглец. Раб по имени Мозес принадлежал богатой жительница Чарльстона, мисс Мэри Браун[180]. Он ухитрился спрятаться в ящике размером с детский гроб – 76 сантиметров глубиной, 60 сантиметров шириной и 90 сантиметров длиной. Ящик был адресован «Э. Мишоу». Его погрузили в трюм накануне отплытия. Мозес лежал там, чуть не задыхаясь. У него была краюха хлеба и бутыль с водой. Он стремился в Филадельфию.

Но из-за непогоды корабль задержался в море на два дня, и Мозесу пришлось выбраться из ящика. Хотя ему и удалось спрятаться среди других ящиков и найти пропитание – галеты, гранаты, вино, – когда его обнаружили при разгрузке, он был почти при смерти. Корабль вернулся в Ньюкасл, штат Делавэр, и Мозеса отправили в тюрьму. Судьба его неизвестна – умер ли он, вернули ли его мисс Мэри Браун или продали.

Пришлось менять планы – как оказалось, к счастью, поскольку после неудачной попытки бегства Мозеса пароходы на Филадельфию досматривали особенно серьезно. Но новый маршрут сулил новые трудности. Вместо того чтобы прямой дорогой направиться в Филадельфию, Крафтам предстояло путешествовать сложным путем вместе с почтой: пересаживаться с пароходов в дилижансы и поезда и двигаться через множество городов, в том числе через столицу. Они могли добраться до Филадельфии к Рождеству, но только если все пересадки пройдут без сучка без задоринки.

Поскольку пароход в Уилмингтон, штат Северная Каролина, уходил довольно поздно, все проблемы с таможней откладывались. Крафтам нужно было найти место, где провести время. Они забрали багаж и наняли небольшой экипаж – такие курсировали между улицами и доками, а также по всему городу.

Столь состоятельному джентльмену, как мистер Джонсон, нужно было лучшее. Эллен приказала ехать в отель «Плантерс». По мнению политика и ярого сторонника рабства из Южной Каролины Джона С. Колхауна, это один из лучших отелей города. Кроме того, он находился в знакомом Эллен квартале[181].

* * *

По дороге от причалов, расположенных в северной части гавани, Крафты увидели почти весь Чарльстон – городской рынок и его окрестности, где находилось множество церквей: баптистская, католическая, универсалистская и германская евангелическая, а также одна из старейших синагог Соединенных Штатов.

Магнолии и карликовые пальмы придавали широким улицам томный, тропический вид, но все портили огромные грифы-индейки, сидевшие на здании рынка и на высоких столбах[182]. Приезжие часто пугались, но местные жители давно привыкли к своим бесплатным уборщикам улиц, которые охранялись законом. Возле рынка грифы стремительно пикировали, чтобы схватить выброшенные мясниками внутренности, а потом, чудом избежав смерти под колесами повозок, взмывали в небо, цепко держа кровавую добычу в клювах.

На перекрестке Черч-стрит и Квин экипаж притормозил возле элегантного здания из коричневого камня с изящным кованым балконом. Дом этот имел театральную историю: когда-то здесь находился «первый американский театр»[183], потакавший «самым буйным и непристойным вкусам»[184]. Отель «Плантерс» со временем вернется к театральным корням, а пока что он, как и Крафты, был совсем не тем, чем станет в будущем. Гости вели себя очень свободно – чокались стаканами с бренди, нюхали табак и занимались самыми разными делами. Говорили, что здесь даже торговали человеческим товаром[185].

Эллен, несомненно, было неуютно находиться так близко к бывшему дому Коллинзов, где приходилось носить металлическую бляшку, показывавшую, что она – домашняя рабыня Элизы[186]. Семья жила на углу Митинг-стрит вместе с семьей сестры Элизы (и единокровной сестры Эллен) Мэри Кливленд. Эллен наверняка помнили другие рабы дома: девушка, три женщины и один мужчина[187]. Успокаивало лишь то, что Кливленды уехали из Чарльстона. Джесси умер, когда Коллинзы еще жили в городе, – по-видимому, это и ускорило их отъезд. Мэри умерла вскоре после возвращения в Мейкон. И все же этот район будил воспоминания.

Как только Крафты подъехали, к ним выбежал хозяин отеля. Он отлично разбирался в людях и сразу же понял, что перед ним человек из тех, для кого и создавался отель: богатый, светский и значительный. Гость явно был нездоров. Хозяин с большой осторожностью взял его под руку, приказал кому-то подхватить под другую и велел устроить раба молодого человека.

Мистер Джонсон, опираясь на двух незнакомых мужчин, хозяина отеля и его человека, осторожно поднялся по ступенькам ко входу. По-видимому, Эллен впервые так любезно и внимательно помогали белые. Все прошло быстро. Мистер Джонсон пожелал пройти прямо в номер. Закусок не нужно. Доктора тоже. Хозяин отеля понимающе кивнул. Джентльмена устроили в одном из лучших номеров. С помощью прислуги мистер Джонсон поднялся по широкой лестнице и заперся в номере, чтобы отдохнуть, – ему нужна была лишь помощь собственного слуги и тишина и покой отдельной комнаты.

Оказавшись в комнате, Эллен сняла повязки с лица и передала их мужу. Уильям вышел в вестибюль и сказал хозяину отеля, что господину как можно быстрее нужны два горячих компресса. Через несколько минут он вернулся в номер с двумя повязками, над которыми поднимался пар. За закрытыми дверями он положил повязки на каминную полку. Кожа Эллен впервые за два дня смогла отдохнуть. Она не собиралась накладывать бинты раньше, чем это необходимо.

Благодаря спешке первого кризиса удалось избежать. Эллен въехала в отель под именем мистера Джонсона, и расписываться не пришлось. Оставалось надеяться, что на таможне проявят аналогичное понимание и удастся справиться с этой проблемой.

* * *

Пока Эллен отдыхала, Уильям был предоставлен сам себе. Он отлично знал: в отеле подобного уровня придется работать, а не бездельничать. Он заказал обед для хозяина, потом вынес во двор его ботинки, чтобы почистить – и пообщаться с работниками отеля. Как вспоминал впоследствии Уильям, там он разговорился с рабом из Африки – живым доказательством, что, несмотря на давний запрет, международная работорговля в таких портах, как Чарльстон, продолжалась и процветала.

Уильям и сам был внуком раба, привезенного из Африки[188]. Он знал, что его дед родился в Западной Африке, был вождем, но белые работорговцы обманом захватили его в плен и морем доставили в Америку. Бабушка также имела африканские корни. Об этом ему рассказывали в детстве если не дед с бабкой, то родители или другие рабы, сохранившие воспоминания. (В его роду могли быть и белые, хотя об этом никто публично не говорил.)

Местный раб по имени Помпей показался Уильяму довольно сообразительным. Он дружелюбно поздоровался и на афро-английском пиджине поинтересовался, откуда тот и куда направляется с этим «мелким белым типом»[189]. Хозяин отеля мог видеть в мистере Джонсоне состоятельного джентльмена, однако