100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко Страница 10

поведение на суде, тот не отпирался, а полностью признал собственную вину и постарался чистосердечным рассказом о невеселом житье-бытье убедить заседателей, что вооруженное ограбление магазина и последующая перестрелка явились роковой ошибкой, совершенной по глупости и под давлением ситуации. Товарищей по «экспроприации» он не выдал, а касательно обстрела преследователей подчеркнул, что вел огонь в воздух, «для острастки».

«В последнем своем слове подсудимый со слезами на глазах просил о снисхождении, обещая честной жизнью загладить свое преступление», – сообщал «Петербургский листок».

Защите удалось убедить присяжных, что юный подсудимый встал на преступный путь исключительно по причине сложных жизненных обстоятельств. Недолго посовещавшись, присяжные вынесли исключенному гимназисту оправдательный вердикт. После чего Николая Никифорова освободили прямо в зале суда.

Подобное решение вполне в духе времени. Сегодня трудно сказать, насколько оно было продуктивным. Присяжные, безусловно, проявляли милосердие и давали оступившемуся шанс начать жизнь, как говорится, с «чистого листа». В то же время они позволяли уйти от ответственности, когда совершенные действия, которые явно носили агрессивный характер, оставались безнаказанными. Так не раз бывало при рассмотрении криминальных дел. Самый известный случай – оправдание коллегией присяжных революционерки Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Федора Трепова.

Волжская драма на берегах Невы

Возмущению купца Матвея Емельяновича Башкирова не было предела. Вызвав секретаря, он, не выпуская из рук присланной афиши, продиктовал: «Его Превосходительству господину Санкт-Петербургскому градоначальнику… Грязные неосновательные намеки на наш род оскорбляют нашу честь и доброе имя и могут повлиять и на наше положение в торговом мире». Столь бурную реакцию потомственного почетного гражданина и предпринимателя-миллионера вызвала показанная осенью 1913 года в столичных синематографах криминальная драма под названием «Дочь купца Башкирова».

Семейство Башкировых было представлено собственниками мукомольных производств и крупными хлебными торговцами Поволжья. Основатель семейного дела, Емельян Григорьевич, происходил из крепостных крестьян Нижегородской губернии. Благодаря природной смекалке и оборотистости ему удалось в середине XIX века обрести личную свободу, накопить денег и приступить к перевозке и переработке зерна.

Трое его сыновей, Николай, Яков и Матвей, упрочили предприятие и распространили бизнес на другие губернии. Будучи владельцами нескольких мельниц в Нижнем Новгороде и Самаре, они развозили муку на собственных баржах и пароходах, поставляли ее Высочайшему двору и в различные города Российской империи – Москву, Ригу, Астрахань, Гельсингфорс. На международных выставках продукция Башкировых получала высокие оценки, а в Петербурге их мукой пользовались, в частности, знаменитые пекари Филипповы – владельцы булочных на Садовой улице и Невском проспекте.

Сами Башкировы имели конторы и склады в столице, владели магазином и чайной, построенными в стиле северного модерна на Выборгском шоссе (они сохранились, современный адрес: пр. Энгельса, 83 и 85). Ав 1911 году «мучные короли» открыли «Спортинг-палас» на Каменноостровском проспекте, в котором публика могла предаться модному увлечению – катанию на роликовых коньках. Этот спортивный комплекс, впоследствии встроенный в здание ДК имени Ленсовета, считался одним из лучших в мире…

Словом, фамилия Башкировых звучала громко и узнаваемо. Очевидно, именно этим обстоятельством решил воспользоваться еще один волжский предприниматель – Григорий Либкен. Сколотив капитал на колбасной торговле, он обратился к набирающему популярность кинематографу и в начале XX века создал прокатную сеть, охватывавшую территорию от Москвы до Ташкента и Новониколаевска (ныне – Новосибирск). Поскольку российских фильмов на экране практически не было (показывали в основном европейские ленты), Либкен организовал в Ярославле собственную кинофабрику. Ее первым детищем стала «Дочь купца Башкирова».

В рекламных афишах ленту описывали как «редкую по красоте, удивительно интересную и правдивую», подчеркивали, что все представленное зрителям является «волжской былью».

По сюжету, пожилой богатый купец собирается выдать дочь за приятеля-ровесника. Девушка, влюбленная в молодого приказчика, в отчаянии назначает тому свидание у себя в комнате, где их едва не застигает отец. Успев спрятать юношу под перинами, барышня затем обнаруживает его бездыханным: пока она общалась с родителем, ее возлюбленный задохнулся…

Пьяница-дворник помогает избавиться от тела, но затем начинает шантажировать несчастную. Не ограничиваясь вымогательством денег (их приходится похищать у отца), он подвергает ее насилию и хвастается собутыльникам собственной властью над ней. Доведенная до крайности купеческая дочь поджигает кабак, где кутит дворник с приятелями, «и тут только несчастный отец узнает ужасное прошлое своей любимицы». В финале картины ее отправляют на каторгу в Сибирь…

Картина, снятая всего за две недели, пользовалась огромной популярностью у зрителей. Копию фильма даже приобрел влиятельный киноконцерн «Братья Пате» ив 1914 году выпустил в прокат во Франции. Роскошные виды Волги, выразительная игра актеров и детали купеческого быта пришлись по душе и столичной публике.

Посетив кинопремьеру в Петербурге, некто Василий Литвинов (как указывал Матвей Башкиров, ему лично он был неизвестен) услужливо выслал рекламную афишу-анонс в Нижний Новгород. Так директор-распорядитель Товарищества торговли и пароходства Матвея Емельяновича Башкирова узнал, что его фамилия используется в коммерческих целях.

В своем обращении к петербургскому градоначальнику Даниилу Драчевскому Башкиров именовал произведение Либкена «довольно грязной драмой», отмечал, что она не имеет ничего общего с действительностью и связана, скорее всего, с происками конкурентов. Он просил «сделать зависящее распоряжение о воспрещении демонстрировать означенную сенсационную картину под порочащим доброе имя моих дочерей и других родственников названием».

Власти прислушались, название поменяли, и оно стало звучать как «Драма на Волге». Однако скандал, как водится, только способствовал популярности фильма. Следующая лента, снятая Ярославской кинофабрикой Григория Либкена, «Волгари», рекламировалась как «инсценированная автором нашумевшей успехом картины “Дочь купца Башкирова”».

До национализации своей киностудии в 1918 году успешный кинодеятель снял около 70 игровых и документальных фильмов и среди прочего успел представить на экране серию картин о скандальных похождениях Григория Распутина. В дальнейшем Либкен оказался в эмиграции, где скончался в 1936 году.

Что касается Башкировых, то после Октябрьской революции они лишились фамильного дела и всей собственности. А вот скандальная кинолента «Дочь купца Башкирова» сохранилась, вошла в собрание Госфильмофонда СССР и ныне считается классикой отечественного дореволюционного кино. Кстати, любой желающий может найти этот фильм в Интернете и составить собственное впечатление о «волжской драме-были».

Молчащий хор

Одной из самых обсуждаемых тем на страницах петроградских газет в первые дни Февральской революции 1917 года была «итальянская забастовка» хора Мариинского театра.

21 февраля во время представления оперы Римского-Корсакова «Майская ночь» публика обратила внимание, что хор поет очень тихо, практически неслышно. В непредусмотренной композитором тишине прошли первые две картины, а во время третьей из зала раздались возмущенные крики: «Что за