Молчание между нами - Джоанна Хо Страница 25

Она достает из рюкзака цилиндрические пачки вафель из боярышника и протягивает мне одну из них. Я открываю пачку, похожую на маленькую упаковку фейерверков, кладу в рот тонкую вафельку и наслаждаюсь сладковато-пряным вкусом. Тие наверняка понравится. Я оставляю несколько вафель на потом, чтобы с ней поделиться.

Мы проходим мимо приветливого дерева, и я вдруг замечаю, что Селеста украсила свои кроссовки рисунками и надписями маркером. Надо бы попросить ее и на моей обуви что-нибудь нарисовать. Мы с ней практически выросли вместе, но при этом я ее толком не знаю. Меня так душила зависть, что я никогда не пыталась узнать Селесту поближе. И зря. Я говорю:

– Помнишь, как мы сидели в тележках в супермаркете и ели эти вафли, пока наши папы закупались продуктами? – Мы болтали ногами через отверстия в тележках, а Дэнни подгонял кого-то криками. – Я рассыпала свою пачку, и папа заставил тебя со мной поделиться.

Селеста фыркает и смеется.

– Помню. Я так разозлилась, что нарочно кинула свои вафли на пол, лишь бы тебе они не достались. – Мы хихикаем. Она протягивает мне еще одну вафельку, прежде чем закинуть в рот остаток пачки.

Звонок застигает нас врасплох. Мы спешим в класс: мистер Гонсалес ставит опоздания всем, кто задерживается хоть на минуту. Мы с Селестой мило ему улыбаемся и успеваем сесть за парты в последний момент.

Глава 39

На обеденном перерыве я направляюсь к приветливому дереву. Тия и Марк уже сидят на траве, размахивая руками и оживленно что-то обсуждая. Кажется, экзамены, которые были на прошлой неделе. Я к ним толком не готовилась: такие вещи совсем перестали казаться мне важными. Тия спрашивает Марка про его заявление в Калифорнийский университет, потом они упоминают, что собираются на выходных встретиться с Аянной, Микейлой и их семьями. Увидев меня, они прекращают разговор.

– Ну и где обещанные вкусняшки, Мэйдэй? – Тия не тратит времени зря.

Я достаю из кармана упаковку вафель из боярышника. Тия кладет несколько штук себе в рот и замирает, распробовав пряный вкус.

– Почему ты их от меня скрывала?

– Да я сама их сто лет не ела! Селеста меня угостила.

– Спасибо Селесте.

– Эй! А я? – спрашивает Марк. – Со мной не поделитесь?

– Поздно. Я все слопала. – Тия демонстративно потирает живот. Марк выкручивает мочку ее уха. – Ой!

– Селеста дала мне еще. – Я копаюсь в рюкзаке, нахожу еще две маленьких пачки и даю Марку одну из них. Он закидывает в рот несколько вафелек и морщится.

– Фу, из чего они? Такие противные.

– Что? Сам ты противный! – Я бросаю на него косой взгляд. Он пихает меня локтем.

– Ничего ты не понимаешь. Давай сюда. – Тия отбирает у Марка остаток пачки и тут же съедает. – Ах да, чуть не забыла. Мэйдэй, моя мама упаковала для тебя перекус.

Она извлекает из рюкзака контейнер с едой, потом еще один, и еще, и еще. Контейнеры множатся, как клоуны, выпрыгивающие из машины.

– Тия Мари, какой еще «перекус»? Это же настоящий банкет. – Я рассматриваю каждый контейнер и чувствую, как рот наполняется слюной. – Но я не жалуюсь.

Тия берет рюкзак Марка и извлекает еду уже из него.

– Ты же знаешь мою маму. Она переживает, что мы все слишком тощие и вот-вот упадем в голодный обморок. Я говорила, что одного контейнера хватит, но она упаковала для тебя весь холодильник.

Мы смеемся и начинаем с аппетитом уплетать булочки с мясом, рис с фасолью и маринованные овощи. Не в силах выбрать что-то одно, я пробую понемногу из каждого контейнера.

– Вот, возьми. – Тия передает Марку круглый контейнер с жареной свининой. Она, подобно нашим мамам, выполняет роль авиадиспетчера: контролирует перемещение разной еды, чтобы все тарелки были полны. В нашем случае – не тарелки, а крышечки от контейнеров.

Марк пихает меня локтем и передает один из контейнеров:

– Бери, Мэйдэй, тебе понравится.

Мы обмениваемся едой, и тут раздается приветственный клич. К нам вприпрыжку подбегают Уэс и Сионе.

– Эй, Марк! Мы так и думали, что ты здесь!

Марк кивает им и выпрямляется. Усевшись на траву рядом с ним, Уэс и Сионе принимаются за еду.

– Марк, ты уже отправил заявления в Говард или в Калифорнийский университет? Я страшно прокрастинирую, – говорит Сионе, набив рот рисом. – Давай сюда эту свинину, я весь день о ней мечтал.

– Хочу еще раз перечитать напоследок, – говорит Марк, пытаясь отобрать у Сионе вилку. – Это мое.

– Было твое, стало мое, – отвечает Сионе. – Блин, какая вкуснятина.

Тия морщит губы и начинает отчитывать Сионе. Пока они переругиваются, Уэс наклоняется ко мне и тихонько говорит:

– Слушай, Мэй, я прочитал твое стихотворение. Думаешь, у Дэнни была депрессия?

Я пожимаю плечами и развожу руками:

– Не знаю. Он никому этого не показывал, даже дома. Я могу лишь предполагать.

– Мне следовало догадаться, – бормочет Марк. Он набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает. Потом быстро вытирает глаза. Я вспоминаю слова Тии: он лишь притворяется. На самом деле ему тяжело.

– Я чувствую то же самое, – говорю я, легонько дотрагиваясь до руки Марка.

– Просто… Я совсем ничего не замечал. Даже не думал об этом. А потом его вдруг не стало, – говорит Уэс, потирая руки. – Извини. Если не хочешь, давай не будем говорить об этом.

– Все в порядке. – Мне легче при мысли, что не одна я до сих пор тоскую по Дэнни. Здесь говорить о нем проще, чем дома. Дома наша боль скрыта за бетонными стенами. Дома, заговорив о Дэнни, мы разрушим дамбу, которую едва-едва возвели, чтобы не утонуть. А здесь? Здесь все не так страшно.

– Я тоже ничего не замечала, – тихо говорю я. – Задним числом я вспоминаю разные мелочи. Он был немного рассеянным, все время что-то терял или забывал. Быстро уставал, иногда спал допоздна. Но кто не устает в двенадцатом классе? Мне казалось, это нормально.

– Я ничего не видел, – снова шепчет Марк.

– Я до сих пор не могу поверить, что мистер Макинтайр такое написал, – говорит Уэс. – Это же ужасно. Кем нужно быть, чтобы использовать такую трагедию – использовать Дэнни – ради собственной выгоды?

– Он считает себя королем мира, – раздраженно выдыхает Марк. – А людей вроде нас – просто расходным материалом.

– Почему мистер Макинтайр вообще уцепился за эту тему? – спрашивает Сионе. – Другие ребята, которые покончили с собой, они ведь не были азиатами? Хотя, конечно, это не важно.

– Один из них был, – говорит Марк. – Но это не имеет значения. Макинтайру просто страшно, и он ищет, на кого свалить вину.

– Я пару раз бывал у него в гостях. Мои родители с ним дружат, – говорит Уэс, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Твои родители – те самые люди, с которыми мистер Макинтайр считается, – встревает Тия. – Белые и богатые.

Теперь Уэс вытирает рот рукавом, и мы все морщимся от омерзения, но он этого не замечает. Он кивает и говорит:

– Я уже сказал родителям, что больше туда не пойду. А сегодня утром я высказал Джошу все, что думаю. Он же знал Дэнни. В средней школе мы играли все вместе.

Марк сжимает зубы, услышав имя Джоша.

– Сам Джош ничуть не лучше отца. Он пытался оправдать его, дескать, «мой папа просто не подумал! Он хороший человек!». – Надо же, он запомнил мой разговор с Джошем, который я ему пересказала.

– Ну да, ну да, Макинтайр не подумал. Как же. Он прекрасно знал, что говорит, – хмыкает Сионе. Тия хлопает в ладоши в знак одобрения, потому что у нее набит рот.

– Я не защищаю Джоша. Ругайте его сколько угодно, он заслужил, – говорю я, пытаясь разобраться в собственных мыслях. – Но разве его слова так же плохи, как слова его папы?

– Как по мне – еще хуже, – говорит Тия, проглотив свою еду.

– Почему?

– Он пытается угодить и тем, и этим, – объясняет она. Марк и Сионе кивают. – Джош думает, если со всеми поддерживать хорошие отношения, то он будет в шоколаде.

– Ага,